На земле Святой Троицы - страница 9

– Нет… Я у Любушки оставила… Ты же видел, как они живут…

Я видел, конечно…

Только и у нас эти деньги последние были.

Хотелось сказать жене что-нибудь резкое, но она так виновато смотрела на меня, что не хватило духу обругать ее.

– Ладно… – сказал я. – Займу у кого-нибудь… А там, может, за книгу мою деньги подойдут…

Натянул сапоги.

Когда пальто застегивал, телефон зазвонил.

– Николай Михайлович! – раздался женский голос. – Вам надо к нам приехать, гонорар получить…

– За что?

– Вам, как консультанту, гонорар выписан…

– Да что я там консультировал? Просто поговорили… – Я не знаю ничего… Вам пятьдесят тысяч выписано. Адрес помните?

Такой вот эпизод…

Я его про себя «Любушкиной десятиной» называю…

Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

Тогда скажет им в ответ: истинно говорим: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне…

От Матфея, 25, 44–46

Еще не рассвело, когда наша машина въехала в поселок Металлострой.

Темнели в морозных сумерках строения ИТК № 5.

По верху высоких стен, остро вспыхивая в прожекторном свете, бежала колючая проволока…

Подобные учреждения узнаешь сразу. И не только по колючей проволоке, а по особой нежили вокруг, по омертвевшему равнодушию окружающего пейзажа.

Священник Александр Степанов – у него был пропуск! – ушел в зону, чтобы начать исповедь, а протоиерей Владимир Сорокин отправился хлопотать о пропусках для меня и для певчих. Дело – мы приехали в воскресенье – неожиданно затянулось.

Постояв в плохо освещенном вестибюле, я вышел на улицу.

Видимо, близилась пересменка, и на ступеньках топтались охранники с автоматами.

Вспыхивали в сумерках огоньки сигарет.

Разговоры шли о пайковом довольствии. Мелькали названия горячих точек. Но мимоходом… На предмет воспоминаний, как там обстояло с пайковыми деньгами.

Рассвело, когда наконец все согласовали.

Мы по трое начали заходить в тамбур с автоматически захлопывающимися решетками.

Здесь проверка. Осматривают вещи. Сверяют паспорта с пропусками.

Все это по-тюремному медленно и настороженно.

Коротая время, я разглядывал фотографии – в анфас и профиль, – висящие на стене в будочке контролерши. Над фотографиями надпись: «Склонны к побегу».