Один из них подошел к столу, второй занял место на полу, напротив Северина и Нагана. Сунув руку в нагрудный карман пиджака, первый извлек свернутый белый платок и, положив его на стол, низко поклонился. Второй также коснулся лбом пола. После чего первый занял место на полу у коллеги.
Нагана был неподвижен. Он даже не взглянул на вошедших. Зато теперь безжизненные голубые радужки пылали гневом. Северин двумя пальцами откинул завернутые края платка в стороны и обнажил содержимое – четыре окаменевших пальца. Два безымянных, два мизинца. Отрублены все три фаланги.
Нагана вспыхнул:
– Тупые якудза! Вы думаете, что отделаетесь отрубленными пальцами?
Осколки снова зазвенели где-то в груди старика. На этот раз их дребезжание было похоже на скользящее по асфальту битое стекло. Словно кто-то допил из бутылки и зашвырнул сосуд вдоль дороги, подальше. На счастье. Якудза молчали, еще сильнее вжавшись головами в пол.
– Честно говоря, господин Нагана, я очень удивлен, что эти двое по-прежнему живы.
– Решил подождать вас.
– Очень любезно с вашей стороны.
Северин встал, сунул руку в карман пальто и извлек на свет божий черно-белый портрет, а затем скомандовал: «А-ну!». Беспалые синхронно подняли головы, посмотрели на запечатленную комбинацию белого и черного и затрясли головами.
– Собственно, больше мне ничего не нужно, – Северин положил портрет на пол и обратился к Нагана. – Я свяжусь с вами, как только будут новости. Уверен, что они не заставят себя ждать.
– Очень на это надеюсь, господин Северин.
Глаза старика снова были неподвижны. Они уперлись в точку немного левее от стоявших на четвереньках бандитов. Комиссар слегка поклонился и вышел из комнаты. Девушки за дверью уже не было.
Допрашивать старого якудзу не было смысла. Если бы он что-то знал, то сказал бы. Или решил бы задачку самостоятельно, как и делал это всегда. Ведь, прежде всего, это в его интересах. Стало быть, старик в полной растерянности. И у него ни единой мысли о том, кто и зачем мог взорвать бомбу; была ли его дочь случайной жертвой или же была целью нападения.
Снег усилился. Многие из тех, кто пришел выразить соболезнования семейству Нагана, стояли под зонтами, выделяющимися на фоне черного неба белыми шляпками гигантских грибов из сказочного леса. Тяжелый запах благовоний стоял и на улице. Пронизывающий насквозь ветер почему-то оставлял его здесь и совершенно не думал сдувать жуткую вонь с холмов.