Ваших-то, кто на нитку ловился и дураком не стал, полумертвых в
этот барак сносили. А кого и в озеро бросили. Водяного умасливать.
Ну и водяной этот… тоже.
– Что «тоже»?
– А то: если из того озера студня набрать, в какой вся вода
из него превратилась, да тот студень к ране приложить, то через час
или мене от раны один шрам будет. Да и тот к утру истает. Мужички
наши сначала сами лечились, а потом, кто посметливей, в город
подались. И стали к нам гости высокие захаживать. Прилетит такой на
ертолете, походит кругами, с водяным поговорит, зачерпнет студню и
летит себе восвояси. Только у энтих глаз не от озера мутный. Он с
рожденья такой. И душа у него мутная. Глянешь такому в очи, так в
три дни не отмыться.
Старик все говорил и говорил, а я наматывал его слова на
диктофон и сумеречно размышлял, что мне делать со всем этим
инопланетным вторжением.
Теперь становилось ясно, почему не сработал ядерный заряд.
Видимо, высокие покровители здешних чудес решили не портить
экологию и получить все дивиденды сполна.
Занималась заря. Небо сквозь дыру в потолке уже не было серым, а
голубело близким рассветом. Знаток этих мест, батюшка, канул в
предрассветную синь знакомой ему одному тропкой, а я собирался уже
податься в близкий лес, когда с караульной вышки сухо щелкнул
одиночный выстрел. Вполне удачный, с моей точки зрения, так как
взметнул только облачко пыли далеко в стороне. Диким зигзагом,
сбивая прицел-стрелку, я рванул к перешейку между озерами,
собираясь по нормальной воде переплыть на ту сторону. Но, ступив на
то, что казалось водой, я обнаружил твердую и прозрачную, словно
стекло, поверхность под тонким, всего в пару сантиметров, водяным
слоем. Было похоже, будто я двигаюсь по ребру огромной чаши.
Когда, казалось, другой берег уже так близко – протяни руку и
достанешь, я глянул себе под ноги и обмер. На глубине, сквозь
хрустально – прозрачную жидкость, было видно, как колыхались
странные, похожие на сдувшийся футбольный мяч с хвостиком, тени. И
только разглядев повнимательнее хвостик, напоминавший
размахрившийся на волоконца канат, я понял, что это. А поняв,
похолодел. Человеческие мозги, вкупе со спинным, и всеми стволовыми
нервами, неведомо как отделенные от тел, плавали там у самого дна.
Почему-то я твердо знал, что мозг еще жив.