– Нет, и нет! Какая операция? Вы что, предлагаете ему весь
мозг удалить? Самое лучшее, что вы можете сделать – это отпустить
его помирать, оплатив все возможные расходы. Я не знаю, на Канары
там, или еще куда. По опыту я знаю, у него будет короткая ремиссия
перед окончательным ухудшением. Несколько дней… Не знаю. Но сейчас
ему нужнее священник, чем все ваши игры в секретность.
Что ответил его собеседник, Змей снова не расслышал. Но старик
был непреклонен:
– Мое мнение вы знаете. И учтите, начальник медицинской
службы проинформирован. Так что делайте выводы.
Умирать, конечно, было совсем не сладко. Но Змей не жалел себя.
Он славно пожил. Видел такое, что нормальному человеку не увидать и
за сто жизней. Его любили женщины и уважали друзья. А жизнь… Так
ведь рано или поздно все равно умирать. Плохо, конечно, что
придется загнуться от какой-то тропической хворобы, но, в конце
концов, не все ли равно как? Искомый результат все равно один.
Из Конторы не уходят. Эту истину ему доходчиво разъяснили еще
тогда, когда его, зеленого курсанта учебно-боевого центра,
пригласили на собеседование в строевую часть. И вот теперь,
полулежа в удобном кресле генеральской «чайки», летящей в аэропорт,
Змей с горечью осознавал, что, сам того не желая, стал основателем
прецедента. Перед отъездом он пытался связаться с ребятами, но
никого не оказалось на месте. Или топчут палубу перед очередной
«прогулкой», или, что вернее, парятся в каком-нибудь закрытом
санатории курортно-тюремного типа. Бассейны, девушки и колючая
проволока с тремя кольцами охраны. Правда, охраняли не от тех, кто
изнутри, а от тех, кто снаружи, но это слабое утешение.
Аэробус «Аэрофлота» доставил его в город, где он родился и
вырос. Прямо из аэропорта, где уже ждала новенькая «Волга», его
привезли пред ясные очи местного губернатора.
Губернатор был неподдельно любезен и учтив. Это, наверное, сам
Канцлер ему позвонил и чего-то такого наговорил, что безраздельный
хозяин окрестных весей разве что себя не предлагал столичному
гостю.
Змея уже начинало подташнивать, как бывало перед очередным
приступом, и он, прервав губернаторские словоизлияния, просто и
коротко изложил суть дела:
– Виктор Александрович! Мне не нужна квартира или дом. Я
хочу просто пожить в глухомани. Без телефона и телевизора.
Желательно, чтобы кто-нибудь присматривал за мной. Старичок или
бабушка. И все. Тихий дом, и ни одной живой души вокруг!