– Слышь, подруга, трогаться было бы неплохо! А то не ровен
час, набегут на торжество, а у нас как на грех и угостить толком
нечем.
Анойа недовольно зыркнула в ее сторону, но крыть было нечем. И
вправду надо было двигаться, да побыстрее.
Место, где лежали стащенные в одну кучу трупы, уже было окружено
тонкими курительными палочками. Легкий прозрачный дымок,
струившийся в безветренное небо, понемногу загустел, пока не стал
похож на черные, лаково сверкающие спицы от земли до неба. Внезапно
воздух между ними задрожал, на мгновение смазался, и все исчезло.
Не осталось никаких следов. Ни тел, ни курений, а только
перемешанный с песком дерн и тонкий, едва уловимый запах серы.
Анойа вновь подошла к Рею, показала на себя и подруг, махнула
рукой на запад. Потом показала на Рея, снова на себя и снова на
запад.
Он, видимо, сразу все понял, потому что улыбнулся, склонил
голову, затем пытливо исподлобья посмотрел в глаза Анойи. Взгляд
зеленых глаз был таким пронизывающим, что ее пробрал холод. Он
качнул головой и после секундного размышления повторил ее жест. На
себя, на нее и в сторону заката.
Оставшихся в живых животных только-только хватило, чтобы сесть
верхом самим. О том, чтобы тащить неподъемную повозку, и речи не
было. Навьючив большой кованный железом ларец из повозки на
единственного свободного кринга, маленький отряд быстро тронулся в
путь.
Они ехали до тех пор, пока ночь не сделала продолжение
путешествия невозможным. Маленький лесной овраг с крошечным ручьем,
приютивший их на ночь, выходил к реке. Не обращая внимания на
быстро сгущающуюся тьму, Рей быстро сбросил доспехи прямо на траву
и уверенно, словно днем, пошел к берегу. Вскоре девушки услышали
громкий плеск воды.
– Слушай, неужели и вправду из благородных? –
поинтересовалась у Тассаны Верна, не прекращая стаскивать к старому
костровищу обломки веток.
– Почему ты так решила? – отозвалась Анойа, которая в
тусклом свете крохотного светильника перебирала вываленные на
подстилку продукты, соображая, что из этого можно съесть, учитывая
еще четыре дня пути и отсутствие в этой части леса охотничьей
дичи.
– Ох! Тяжелая какая… – чертыхнулась Верна под грузом
особенно крупной лесины. – Ну сама подумай, кто еще потащится
умываться ночью, да еще с риском свернуть себе шею в этой
темноте.