И Танька, как заправский боевой генерал, смела в кучу липкие листки и ручки с карандашами (мы сидели с ней в офисе за моим столом), и стала всё это дело расставлять.
– Вот это – столы, а это… – она показала на цветные карандаши, – гости. За один столик рассаживается по четыре человека, две бабы, и два мужика, и общаются ровно пятнадцать минут. Ну, знакомятся, расспрашивают друг друга о том о сём…
– О чем расспрашивают? – не поняла я.
– Когда родился, когда первый раз поцеловался. Ну что ты, не понимаешь, что ли?
– Понимаю, понимаю. И что дальше?
– Каждые пятнадцать минут люди меняются местами, переходя от столика к столику.
– Ну и в чем смысл этих рокировок?
– А в том! – Танька округлила глаза. – Среди такого количества мужчин наверняка найдётся один подходящий!
Я помолчала, внимательно рассматривая разноцветные кучки на своём столе. Затем сдвинула всё это добро на край, положила чистый лист бумаги посередине и начала выводить на нем узоры.
– Ты чего это, Жень? – Танька зачарованно следила за моей рукой.
– Не мешай, я так думаю, – произнесла я, не поднимая глаз.
– А-а-а, – протянула моя приятельница. – Что, помогает?
– Думать? Ага. На, попробуй.
Я подвинула ей другой лист и дала в руки карандаш. Танька замерла, смешно наморщив лоб.
– А чего рисовать-то?
– Да что рисуется, то и рисуй, – промычала я.
– Ага, – задумчиво пробормотала Татьяна. И провела один малюсенький штришок. – Не, я так не умею, как ты!
Она бросила карандаш на стол и улыбнулась.
– Жень, ну что, сходим на вечеринку, а?
– Отчего не сходить, – медленно произнесла я, продолжая рисовать, – сходим, конечно. Чего мне терять, терять уж нечего. Приду, поглазею на людей. И мне польза, и тебе весело.
– Точно! – обрадовалась Танька. – Завтра же и пойдём!…
…Вот так и получилось, что на этой самой вечеринке, за одним из столиков, я увидела Геннадия. И влюбилась, что называется, по уши. Почти с первого взгляда.
А Таньке Гена не понравился. Это я теперь понимаю, почему, а тогда мне казалось, что подружка просто мне завидует. Ещё бы, такого красавца подцепила!
– Женька, ты что, не видишь, какой он жадный?
– Кто, Геночка?
– Ого, он у нас уже Геночка?
Мы стояли с ней у барной стойки и смотрели на Геннадия, который мило мне улыбался с другого конца зала. Его чёрные глаза весь вечер наблюдали за мной, и мне так это нравилось, что сердце выскакивало из груди от счастья!