М-30 успели грохнуть еще раз, снова
отправив в галльский рай полтора десятка бравых французов, когда на
батарею ворвались уцелевшие танки. Одна из гаубиц врезала в упор по
надвигающейся пятнистой броне. Заряжающий видно поторопился, и
снаряд оказался фугасным, но хватило и этого: от страшного удара у
SOMUA не выдержали сварные швы, и казавшийся таким мощным броневой
корпус раскололся на две части, словно гнилое яйцо. Тут же сосед
невезучего танка резко довернул и прошелся по гаубице гусеницами,
ломая и корежа сталь и человеческую плоть.
Наводчик второго орудия младший
сержант Киреев, взвыл точно раненый зверь, ухватил подмышки два
тяжелых снаряда и кинулся под ближайший S41. Грохнуло, полыхнуло, и
танк замер с нелепо покосившейся башней…
Французы еще вертелись на батарее,
давя и уничтожая тяжелые орудия, яростно мстя за своих погибших
товарищей, когда. прорезая гул и грохот боя, ударила длинная
очередь. Добрых два десятка двадцати трех миллиметровых снарядов
злобно вгрызлись в броню ближайшего SOMUA. По одиночке они ни за
что не пробили бы толстую четырехсантиметровую броню, но их было
много, и старший лейтенант Ланцов старательно уложил их почти что в
одну точку. Из двигателя подбитой машины вырвался длинный язык
пламени, и почти тут же танк словно подпрыгнул – от мгновенного
жара детонировал боезапас.
Прежде чем французы опомнились,
зенитчики успели подбить еще один танк, после чего началась
отчаянно опасная игра: четыре зенитных СУ метались по полю,
уворачиваясь от выстрелов почти полутора десятка танков. У легких
самоходок была лишь противоосколочная защита, да и то – не полная,
и на первый взгляд казалось, что шансов выдержать это
противостояние у них нет ни единого. Но командир дивизиона знал,
что делает, ввязываясь в бой: любой танк, остановившийся чтобы дать
прицельный выстрел, тут же попадал под настоящий ливень
малокалиберных снарядов. Может, они и не пробивали брони, но
оглушали экипаж, разбивали триплексы смотровых щелей и оптические
приборы, выколачивали с внутренней стороны раскаленные осколки,
жалившие экипаж, точно бешеные шершни-монстры…
К тому же уцелевшие на батарее
артиллеристы не праздновали труса. Под гусеницы французских машин
летели снаряды и гильзы с зарядами, к которым обрывками
гимнастерок, нательных рубах или поясными ремнями были примотаны
ручные гранаты. Один из SOMUA получил такой «подарок» прямо под
эвакуационный люк в днище: силой взрыва его сорвало с задвижки и
вмяло внутрь. Какое божество уберегло боекомплект от детонации – не
известно, но самим танкистам досталось изрядно и от раскаленных
газов. Обожженные и полу ослепшие французы полезли, было, наружу,
но тут же затрещали карабины батарейцев, и мучения танкистов быстро
закончились.