С того самого дня, когда бы ей ни доводилось навещать книжную лавку Хэтчарда, или «Храм муз», или даже «Библиотеку Минервы», она высматривала его. Представляла, как они вновь столкнутся и он признается ей потом, за вечерним чаем, который плавно перетечет в ужин, что тоже искал ее во всех книжных лавках в надежде встретиться. Потому, разумеется, что за те две минуты болезненного одностороннего разговора он вдруг почувствовал, что растерявшаяся нескладная девушка из простых, невысокая – ее можно было бы спокойно поместить в посудный шкаф среднего размера – это предел его всегдашних мечтаний.
«Ты – та самая, которую я искал так долго».
«Теперь, когда я нашел тебя, я никуда тебя не отпущу».
«Александра, ты нужна мне».
А вы говорите – здравый смысл!
Алекс работала часовщиком в домах богатых клиентов, и у нее не было свободного времени, чтобы помечтать. Она определила себе жизненные цели и упорно трудилась, чтобы достичь их. Она прочно стояла на земле: плечи расправлены, взгляд устремлен вперед.
Ей непозволительно – абсолютно непозволительно! – увлекаться романтическими фантазиями.
Жаль только, что воображение не подчинялось подобным установкам. В ее мечтах при встрече с незнакомцем после вечернего чаепития следовала прогулка в парке, сопровождавшаяся задушевными беседами, поцелуями при звездах и даже – чувство гордости замолкало при мысли об этом – предложением руки и сердца.
Да-да, предложение руки и сердца, а потом – свадьба.
Согласна ли ты взять в мужья Повесу из Книжной Лавки, у которого такой кошмарный вкус в детской литературе?
Абсурд!
После нескольких месяцев попыток справиться с откровенным безумием Алекс сдалась. По крайней мере, фантазии – какими бы глупыми они ни казались – были ее фантазиями, они помогали ей хранить свою сердечную тайну. И потом, было совершенно невероятно, чтобы она когда-нибудь вновь встретилась с Повесой из Книжной Лавки.
Так продолжалось до утра того дня, когда это все-таки случилось.
Утро началось точно так же, как начинались все утра Чейза в последнее время, – с трагической кончины.
– Она умерла.
Он повернулся на бок, поморгал – лицо Розамунды стало четче видно.
– От чего на этот раз?
– Тиф.
– Очаровательно!
Взявшись за мягкий подлокотник софы, он подтянулся и сел. И тогда на него накатила волна жалости к себе. Чейз потер виски, страдая от воспоминаний о том, как провел ночь, как распутничал ни свет ни заря этим утром. Заодно решил, что стоит пожалеть и о своей зря потраченной юности. Немного прояснилось его расписание на вечер.