Потом он легонько гладил ее усталое тело, а у Ольги уже начинали болеть обожженные места: ступни и низ живота. Лишь только она застонала, Макс поднялся и достал из ниши какую-то склянку.
– Сейчас все заживет, – он плеснул немного жидкости на ожог на лобке, потом себе на ладонь и смазал ее ступни, потом хотел смазать и ее промежность, но Ольга отдернулась со страхом.
– Нет, не касайся меня, – наркотик переставал действовать
– Чудачка, сейчас все пройдет. – Он провел там влажной прохладной рукой.
Она содрогнулась:
– Не трогай меня, не смей!
– О! Уже так?
– Да… Я пойду. – Ольга поднялась, осторожно пробуя наступить на обожженные ступни, и натянула рубаху.
Действие наркотика еще не прошло окончательно, она нетвердо держалась на ногах и не совсем понимала, что с нею сделали. Выскользнула из пещеры, было уже совсем темно. Костер на поляне погас, ветер стих. Быстро побежала через площадку, услышала за спиной шорох, оглянулась: кто-то приподнял занавес и уже скользнул внутрь. Слабый свет лампады на миг осветил женскую обнаженную фигуру.
Ольга добежала до тропинки, сообразила, что нельзя показаться своим в таком наряде, вдруг вспомнила о своих вещах. Каким-то чудом нашла их, быстро сбросила колпак и рубаху, натянула джинсы, кое-как попала ногами в кроссовки и тут ее кто-то схватил за руку. Она повернулась: в темноте разглядела бородатое лицо, смутно знакомое. Это был тот мужик Захар, который вел их в деревню. Тот, что помоложе, который ударил Андрея.
– Я так и знал. Что, понравились наши игры? Это ты вчера у скалы с пацаном подглядывала? Что же ты в кустах сидела, надо было бы со всеми, на поляне. Я бы тогда тебя хорошо обработал… Ну и сейчас еще не поздно…
– Пустите, – Ольга пыталась вырвать руку.
Держа ее одной рукой, другой мужик провел по груди:
– Я сразу понял, на ощупь: это не наши сиськи, я всех своих девок помню. Это я тебя там ласкал, чуял, тебе понравилось. А и тут сейчас, наедине, не хуже будет. Что ты ерепенишься, уже, небось, сама-то хочешь. После поляны трудно успокоиться, а уж Макс и вовсе заводит, хотя и поил успокоительным, да?
Он уже громко сопел, пытался расстегнуть на ней джинсы.
– Подождите, сейчас, я сама, – она отстранилась, мужик ждал. – Сейчас, сейчас…
И со всей силы, как ее когда-то учил знакомый каратист, шарахнула коленом по самому чувствительному месту. Мужик взвыл и скрутился. Ольга кинулась прочь.