– Двадцать два. А тебе?
Да уж, нормы морали у него явно хромают. Заметив, что я замялась, он улыбнулся:
– Да ладно, я знаю, что по этикету спрашивать у девушек о возрасте не положено. Но, во-первых, ты, по-моему, ещё не в том возрасте, когда его скрывают. А во-вторых, раз уж я ниже тебя по уровню и весь такой из себя некультурный, наверное, имею право спрашивать вот так в лоб.
– А я имею право не отвечать.
– Конечно, дело твоё, – не стал спорить он.
– Двадцать.
– Да ты само противоречие.
Я не стала ничего отвечать на это. Спросила:
– А тот второй, который вместе с тобой пришёл – вы друзья?
– Нет. Живём неподалеку, и он позвал меня с собой. Где-то нашёл объявление.
– Ясно. Он старше, – заметила я.
– Ну да. И у него уже семья. Жена и сын.
– Ему совсем тяжело, – протянула я, поражаясь полученной информации.
В их положении рожать детей? Плодить нищету? Так выражалась моя мама, и эти мысли невольно засели в моей голове. Да второму лет двадцать пять, вряд ли больше. И денег, скорее всего, кот наплакал. А ведь живут же вчетвером, и вполне счастливо.
– Всем тяжело, – произнёс Нил, и тут же исправился. – Ну, почти.
– Нам тоже, – догадавшись о его тайных мыслях, обрубила я.
– Да? Что, тоже есть бывает нечего?
Я опять покраснела, но тут же взяла себя в руки. Нет, еды всегда предостаточно, но…
– Неужели ты думаешь, это всё, что нужно в жизни? Набить живот?
– Но, знаешь, если живот пуст, о другом как-то уже и не думается. Хотя вряд ли ты понимаешь, о чём я.
– Может, и не понимаю, но у нас свои проблемы, поверь мне, – всё больше распаляясь, пыталась доказать свою правоту я.
– Например, какую статую поставить по правую сторону бассейна, а какую – по левую? – хмыкнул он.
Я бросила на него испепеляющий взгляд, резко забросила ногу на велосипед и, бросив: «Всего хорошего», – с особым рвением закрутила педали.
Да пошёл он! Что он вообще о себе думает?
А что он думает о нас – тех, на кого, между прочим, работает, это и так понятно.