Додумать мысль старший лейтенант не
успел: новый взрыв оглушил его, отправив в беспамятство. Утонуть,
несмотря на накрывший его вал вспененной воды, к счастью, оказалось
не суждено: спас оказавшийся рядом пробковый круг, в который
потерявший сознание Степан намертво вцепился обеими руками. Не тот,
который Никифоров притащил со старого сейнера и принайтовал к
башне, а другой, поновее, окрашенный киноварью и свинцовыми
белилами, с номером судна и леером из пенькового линя…
Глава 2
Район Южной Озерейки, ночь 4
февраля 1943 года
- Одежка у него уж больно странная, -
задумчиво сообщил седоусый старшина Левчук. – Не из наших точно,
может, соседский? Они рядышком высаживались, могло волнами отнести.
Разведчик, наверное, видал я у них такие штаны пятнистые. Ботинки,
опять же, а не сапоги.
- Очнется - спросишь, - пожал плечами
рядовой Аникеев, подсаживаясь поближе к жарко растопленной
трофейной буржуйке. – Ежели выживет, конечно. Уж больно перемерз,
бедолага. Как бы воспаления легких не случилось. Февраль на дворе,
не лето, чай…
- Это да, - со знанием дела
согласился старшина. – Пока мы с немчурой на первой линии окопов
рубились, он так на бережке без сознания и провалялся. Я, когда за
ним после боя возвращался, грешным делом думал, что уж помер,
бедолага. Ан нет, живучим оказался, не окочурился. Слушай, а может
он из танкистов? Ну, тех, что на американских танках
десантировались? То ли соляркой от него разит, то ли мазутом. Вон,
и штаны все перемазанные, и волосы. Хорошо, кстати, что стрижен
коротко, иначе б не отмыть было.
- Может и так, - вяло согласился
слегка размякший возле жарко натопленной бочки Аникеев. От влажного
бушлата шел пар. С захваченной вместе с немецким блиндажом печкой
им здорово повезло. Хотя, возможно, отрытые практически на самой
окраине Южной Озерейки окопы были и румынскими, в этом боец не
шибко разбирался – что те враги, что эти. Фашисты, одним словом,
разве что каски разные. У одних глубокие, словно ночные горшки, у
других - похожие на овальный таз с накладной блямбой-кокардой
спереди. Главное, что драпанули быстро, не успев подорвать или
заминировать столь нужное замерзшим советским десантникам укрытие.
А вот выстилавшие дощатые нары старые шинели вместе с еще каким-то
тряпьем пришлось сразу же выкинуть наружу – уж больно много вшей
фрицы развели. Впрочем, дело привычное, знакомое любому успевшему
повоевать красноармейцу: где немец – там и вошь, как ни сыпь тем
порошком, которым все вокруг и провонялось…