наружу….
Левчук с Аникеевым, судя по
металлическому лязгу и сдавленному мату за спиной, отреагировали
столь же быстро и занимались примерно тем же самым. То есть,
экстренно «выходили из-под обстрела», не дожидаясь повторного
прилета фугасного подарка, который, вполне может статься, на сей
раз ляжет с полным накрытием, и от которого вряд ли защитит хилый
накат немецкого – или кто там его строил? Вроде бы, в разговоре еще
и румын упоминали? – блиндажа. А в том, что на втором слое бревен
вражеские саперы определенно сэкономили, Степан даже не сомневался,
уж больно щедро сверху землицей сыпануло.
Снаружи была сизая от дыма морозная
ночь, и тухло воняло сгоревшим тротилом.
Алексеев на секунду замешкался,
пытаясь сориентироваться и понять, куда следует бежать. Нет,
понятно, конечно, что вверх по нескольким вырубленным в мерзлой
земле ступенькам - и дальше по ходу сообщения, вот только оный ход
уходил и вправо, и влево.
- Направо давайте, тарщ лейтенант, -
ощутимо пихнул в спину старшина. – Левый ход наверняка завалило,
как раз с той стороны и рвануло…
Степан послушно двинулся в указанном
направлении, успев пробежать метров пять, прежде чем очередной
осколочно-фугасный подарок лег совсем недалеко от траншеи: похоже,
фрицы заранее пристрелялись по собственным позициям. Короткая
вспышка, могучее «бу-бумм», выворачивающий внутренности
акустический удар – и лупящие по головам и спинам залегших бойцов
комья мерзлой земли. Спустя буквально секунду – еще один разрыв,
теперь где-то позади, как бы даже не в районе блиндажа, светлая ему
память, коли так. Похоже, угадал: в окоп посыпались обломки
искромсанных бревен, расщепленные доски, еще какой-то
мусор.
- Ух, ё! – прокомментировал
происходящее старшина, тряся головой. - Метко садит, сволочь!
Держите, тарщ лейтенант, шлем, а то, не ровен час, голову зашибет!
А вот автоматик вы бы мне…
Левчук недоговорил, одновременно с
высверком очередного взрыва утыкаясь в землю. Снова бабахнуло,
щедро одарив морских пехотинцев новой порцией земли. Впрочем,
Алексеев его прекрасно понял: судя по всему, пистолет-пулемет,
который он прихватил, покидая блиндаж, принадлежал старшине. Не
оборачиваясь, забрал у бойца каску, напялил на голову. Не успевший
просохнуть подшлемник неприятно холодил кожу, и Степан искренне
надеялся, что влажный он из-за морской воды. Еще один взрыв, и еще
– немцы лупили залпами, не жалея боеприпасов. Утоптанное дно
траншеи ходило ходуном, с оплывающих буквально на глазах стенок
сыпалась земля, по затянутой плотным сукном бушлата спине и шлему
молотили камни, в ноздри лезла тухлая кислятина сгоревшей
взрывчатки.