Когда Степан, пригнув голову, чтобы
не удариться об низкую с учетом его роста притолоку, вошел, комбат
устало сидел около стола, опершись локтями и обхватив ладонями
перевязанную голову. Перед ним – простая алюминиевая кружка и
несколько сухарей на половинке разбитой тарелки, на краю столешницы
– полевая сумка и флотская зимняя шапка поверх нее. Больше на столе
ничего нет, только керосиновая лампа по центру – не переносная
«летучая мышь», как в трофейном блиндаже, а самая обычная. Верхняя
часть стекла – Степан, как ни напрягал память, не мог вспомнить,
как оно правильно называется, ну, не плафоном же? – отбита по самую
колбу, поэтому выкрученный на максимум светильник сильно коптит,
освещая помещение судорожным, дергающимся светом. Кроме него в
комнате находились еще трое лейтенантов, видимо, ротные или
взводные командиры. Один курил у окна, сдвинув в сторону
плащ-палатку, двое сидели с ароматно парящими свежезаваренным чаем
кружками в руках сбоку от стола.
Замерев на пороге, морпех коротко
откозырял:
- Товарищ капитан третьего ранга,
старший лейтенант Алексеев. Разрешите войти?
- Уже вошел…- буркнул Кузьмин, тяжело
поднимаясь на ноги и вглядываясь в его лицо. – Вольно.
Взгляд комбата скользнул по бушлату,
на миг зацепился за трофейную кобуру и ножны со штык-ножом.
Опустился ниже, оценивая заправленные в берцы камуфляжные брюки,
хоть и изгвазданные грязью и глиной, но все еще со вполне
различимым пиксельным рисунком. Лицо тронула гримаса легкого
удивления:
– Я вас не знаю, товарищ старший
лейтенант, ни разу не видел, а память у меня отменная. Откуда
вы?
Кузьмин морпеху понравился с первого
взгляда. Есть такой тип людей, единожды взглянешь – и сразу
становится понятно: настоящий мужик и боец. Дополняла картину
потемневшая от грязи и копоти повязка на голове – капитана 3 ранга
ранило еще во время высадки. В чуть прищуренных, покрасневших от
недосыпания и дыма глазах командира 142-го отдельного батальона
плескалась гремучая смесь яростной решимости и нечеловеческой
усталости. Нет, должен он ему поверить, должен. Не может не
поверить! Хотя, скорее всего, убедить окажется нелегко.
- Так точно, товарищ капитан, видеть
меня раньше вы не могли. Разрешите доложить?
- Докладывай, - пожал плечами комбат,
опускаясь обратно на массивный деревенский табурет. – И не тянись,
старлей, сказал же, вольно.