Мои волосы похрустывали, перебираемые тонкими пальцами, как пересушенная на солнце солома. А из-под подола длинной шерстяной юбки выглядывали аккуратные пальчики. Наши накидки и чулки сохли тут же, на верёвке рядом с очагом. И, несмотря на слабость, я была счастлива.
– Сейчас каллен скинк подогрею, и вы моментально согреетесь, – ворковала она, ставя в очаг котелок.
– Откуда?! – удивилась Давина.
– Местные подобрели, – повела плечом женщина, – мы платим золотом, а здесь это невиданное дело. Большинство из местных таких денег и не видывали, да и что греха таить – не увидят. Они же здесь настоящие дикари и на большую землю выбираются только раз в год, когда везут товары на продажу.
Мой желудок радостно заурчал, почувствовав копчёный рыбий аромат. Слюнки потекли, я не спускала с котелка глаз. Такое блюдо обязано быть вкусным, ведь аромат был божественный! И как только я поднесла первую ложку ко рту, то в этом убедилась. Блюдо было сытным и согревающим, самое то в такую дождливую погоду. Сюда бы ещё молодого зелёного лучка и горячего хлеба с творожным сыром, но такую роскошь я здесь пока не видела. Но на будущее сделала себе заметку это доработать.
Мы тихо обедали, когда со двора донёсся шум, и распахнулась дверь.
– Леди Моргана, Дави расшибся! – проговорил один из наших охранников – рыжеволосый Грэхем, отчего мы тут же подскочили.
– Как?! – требовательно переняла я инициативу, получая в ответ удивлённый взгляд мужчины. Он с сомнением посмотрел на мою тётку, прежде чем ответить. Краем глаза я уловила её молчаливое согласие, выраженное кивком, и поморщилась. С одной стороны, мой напор – отголосок былой жизни, там чаще всего именно я несла ответственность за других, но с другой стороны, Эйлин целый месяц мне твердила, что я должна в этой жизни нести ответственность за моих людей и родственников. Я – хозяйка, я – леди. Но вот, кажется, сама она этим не пользовалась. Никто не считает меня хозяйкой, я поторопилась. А вот Моргану – вполне.
– Пацан сорвался с камней около берега. Донни сейчас принесёт его в сарай, ещё дышит, бедолага.
Я тут же ринулась в указанном направлении, чувствуя спешивших за моей спиной родственниц. Их испуганное дыхание и обречённый стон, когда мы увидели парня.
Он был без сознания, его лицо побелело, словно лист, в то время как рубаха и старенькие штанишки пропитались алой кровью, что сочилась из ран.