– Да я же не спорю. Так, описала вам свои ощущения от встречи.
Прерывая разговор, у меня зазвонил телефон. Я вздрогнула, едва удерживаясь от глупого желания сбросить. Иногда меня мучил вопрос: как он поступит, если я не отвечу? Перезвонит ли? И может быть, потому и не сбрасывала, что знала – нет. Не станет. Ни в этот день, ни потом.
– Да!
– Ну, здравствуй, Дашут.
– Доброе утро.
– С днем рождения, что ли? – У Надежды Дмитриевны округлились глаза – голос отчима в трубке слышался довольно отчетливо. – Счастья, здоровья, любви… Чего там еще желать принято?
– Спасибо.
– Замуж еще не вышла?
– Еще нет.
– Ну, так давай уже, Дашут. Время-то идет. Детишек пора… Может, ты бы приехала как-нибудь? – замялся.
Да я лучше сдохну.
– Может быть. Работа пока не отпускает.
– Ну, ладно. Слопай там за меня кусочек торта.
– Обязательно. До свидания.
Я оборвала связь и уткнулась в тарелку, переживая откат. То, что я поддерживала связь с уродом, который едва не разрушил мне жизнь, по мнению моего же психолога, являлось нехорошим сигналом. Я и сама это понимала, просто… У меня действительно было так мало хоть сколь-нибудь близких людей, что даже разорвав, казалось бы, с ними все связи, я все же оставляла тоненькую ниточку на всякий случай. Этой ниточкой и были созвоны раз в год да сообщения по менее значимым поводам. И если эсэмэски от него меня почти не трогали, то после звонков приходилось отходить порой по несколько дней.
– Что же ты молчишь, что у тебя день рождения?!
– С определённого возраста для женщин это не такой уж и праздник, – решила отшутиться я.
– Это с какого такого возраста? – расхохоталась Надежда Дмитриевна. Ну, понятно, с высоты ее семидесяти плюс мои тридцать наверняка казались сущей мелочью. А я… Я чувствовала себя древней старухой, которую здорово помотала жизнь.
– Сегодня я разменяла четвертый десяток.
– Четвертый? – притворно ахнула старуха. – Ну, надо же. Еще не присматриваешься к гробам?
– Еще нет. А вы? – отбила шутку.
– Я уже купила. На чердаке стоит, миленький.
– Вы же шутите? – насторожилась я.
– Ни капельки.
– Какие-то дурацкие традиции…
– Да нормальные. Родне меньше мороки. Да что мы о грустном? Как будем отмечать?
– Никак. В том, что я постарела еще на один год, нет никакого повода для радости. Пойду поработаю.
Сегодня я все же планировала связаться с главой земельного комитета, где бы он ни был. Погрузившись с головой в бумажки, я то и дело отвлекалась на мысли о злосчастном гробе. Было что-то невозможно печальное в том, что наши старики как будто даже смертью боялись заявить о себе или, не дай бог, причинить кому-нибудь неудобство. Как, должно быть, страшно прожить жизнь с вбитым в голову постулатом про то, что я – последняя буква в алфавите… Ведь если рассуждать так, то непонятно зачем вообще тебе была дана жизнь.