Помещение оказалось просторным и хорошо освещенным, однако при
этом практически пустым. Лишь у противоположной стены вытянулся
длинный стол, за которым сидел одинокий сонный мужик в строгой
серой униформе.
«Хм, на магазин как‑то мало похоже», – мелькнула мысль, но
была тут же отброшена как неважная. В конце концов, какая разница,
что здесь такое? Главное, при такой вывеске меня отсюда сразу не
прогонят.
– Здравствуйте! – громко поприветствовал я
мужика. – Вот я и пожаловал! Вы рады?
В ответ тот с искренним изумлением уставился на меня, словно не
веря своим глазам.
– О, доброволец! Ну надо же! – выдохнул он, а потом
вдруг расплылся в ответной счастливой улыбке. – Конечно, рады!
Иди, иди сюда, родной. Остались‑таки патриоты в наше время! –
В его голосе проскользнули ностальгические нотки.
– Э‑э? – неуверенно протянул я, подходя ближе.
Слова мужика о добровольцах слегка настораживали. Может, этот
тип меня тоже с кем‑то спутал, как вчера бармен и официантка? Хотя…
в любом случае сейчас это только на руку, ибо на улицу мне в
ближайшее время выходить нельзя. И привлекать внимания тоже.
Совсем.
– Вот, возьми, – тем временем протянул мне какую‑то
бумажку мужик.
Бумажку я взял и узрел длиннющую вереницу букв, перемешанных как
бог на душу положит. Смысла в этой буквенной окрошке не
улавливалось ни на йоту.
– Зачем? – с недоумением поинтересовался я.
– А ты почитай вслух, – голосом опытного психиатра
предложил этот странный тип в ответ. – Давай, сынок, сделай
доброе дело.
И, перегнувшись через стол, по‑отечески похлопал меня по
плечу.
Я снова подозрительно взглянул на него, но на лице мужика
отражалась только вселенская любовь ко всему человечеству и ко мне
в частности. Гм, может, местные правила вежливости этого требуют?
Ведь что‑то противозаконное и опасное вряд ли разместили бы вот
так, в центре города, да с огроменной завлекательной вывеской,
верно?
Да и вообще, какая разница? Главное, меня отсюда не выгоняют,
местных ментов не зовут, так почему бы и не уважить человека?
В общем, я решился, набрал в легкие побольше воздуха и на одном
дыхании воспроизвел написанную хренотень. После чего вопросительно
посмотрел на мужика и уточнил:
– И чего теперь?
– А теперь, добро пожаловать в гвардию, сынок! – с
удовлетворенной ухмылкой откидываясь на стуле, произнес тот.