Все же я не в отпуск приехал, а на соревнования. Но как-то меня уже эта тема не вставляла, как еще неделю назад. Я нашел другую дурь, от которой уже не хотелось никому крошить кости в труху.
— У меня тут экскурсия была, — попытался перевести я все в шутку, но сразу понял, что зря.
Мой тренер — мужик отбитый. Жесткий. Волевой. Бескомпромиссный. На ерунду не отвлекался, и в меня много сил вложил. И вот эти телодвижения с моей стороны резонно сейчас воспринял как личное неуважение.
Неудобно стало.
А он зарычал в трубку на русском матерном, а еще установил мне жесткие рамки: либо я сейчас же возвращаюсь к нему под бочок, либо я об этом горько пожалею. Что скрывалось под этим вторым пунктом лучше не знать. Там могло быть все что угодно.
Подчинился, хотя про себя и прикинул в уме примерное время, когда у Золотовой закончатся пары. Когда она доберется домой и снова окажется под моим прицелом.
Хотелось сейчас...
Но приходилось прогибаться под изменчивый мир.
И пока я рулил по запруженным улицам на нужный адрес, начал сам себе поражаться, качая головой. Капец, я исполнитель! Времена шли, а в моей жизни ничего не менялось. Как творил из-за Золотовой какую-то дичь, так и продолжил это делать.
Год назад ведь я тоже бабок отвалил преподу из-за этой белобрысой змеи. Ляхова тогда знатно удивилась моим загонам. Но иначе я не мог. Не в ноги же мне было Золотовой падать после всего того, что она накуролесила.
Тогда, когда с Кахой уехала.
И на пейнтболе, когда всячески делала вид, что я пустое место.
Я терпел. Обещания себе давал, что больше после такого к ней не сунусь. Клялся. Божился. Пытался ее забыть всеми известными мне способами. Но она, как надоедливая муха, все напрашивалась, чтобы я ее прихлопнул.
Я не мог устоять.
Я пошел к Ляховой и тупо купил возможность столкнуть себя и Золотову лбами. Снова.
— Тимофей, — протестовала женщина против моей затеи и даже крупную сумму денег брать за это не хотела, — я попросила бы вас решать свои личные вопросы с девочками без моего участия.
Пришлось снова фантазировать.
— Вы не понимаете, Юлия Юрьевна, — заломил я руки, аки кисейная барышня, — Яна — моя девушка. Но она очень на меня обижена. А я страсть как хочу с ней помириться, но она даже слушать меня не желает. А я ведь ее люблю. Вы — моя последняя надежда!