Зайцев привёл меня в местный
госпиталь, в лаборатории которого мне действительно сделали
несколько обследований да взяли кровь. После чего поместили в
уютной одноместной палате и накормили ужином.
«Ну что ж, не тюремная камера, уже
хорошо», — подумал я, растянувшись на удобной кровати.
Понимая, что бежать оттуда смысла не
было и, осознавая, что жизни моей пока ничего не грозило, я решил
выспаться. Может, это было и глупо, но какие ещё у меня имелись
варианты? Поспать, а потом на свежую голову всё ещё раз обдумать,
было наиболее правильным решением. И единственно возможным.
Спал я, судя по всему, долго, а
разбудил меня звук открывающейся двери. В палату вошёл Зайцев с
двумя конвоирами.
— Вставай, пацан! — весело произнёс
капитан. — Получили мы результаты всех твоих обследований, да ещё
из головного кое-какую информацию. Не представляешь ты для общества
и государства никакой ценности, а потому дальше ожидать решения
своего дела будешь на общих основаниях.
— Это как?
— Не как, а где! В СИЗО!
Не дав опомниться, меня вывели из
палаты, а затем на улицу и отвели в здание, стоявшее напротив
госпиталя. В нём, видимо, и было то самое СИЗО. Меня закинули в
небольшую камеру, в углу которой сидел щуплый паренёк в тёртых
джинсах, поношенной толстовке и грязной бейсболке, надвинутой на
самые глаза.
Едва я вошёл в камеру, паренёк
испуганно посмотрел на меня и после этого не отводил взгляда. Мне
это показалось смешным.
— Ты чего так на меня смотришь? Не
бойся!
Я прилёг на нары и услышал в
ответ:
— А я и не боюсь!
Голос показался мне странным,
довольно высоким, будто пацан «косил» под женщину.
«С кем это меня посадили? Вот теперь
я реально боюсь», — больше желания разговаривать со странным
пареньком у меня не возникало.
Так мы и просидели молча весь день.
Вечером принесли ужин, к слову, для такого места неплохой. Пацан
съел едва ли половину своей порции, а когда я смёл всё, что было у
меня в тарелке, он сказал:
— Если не наелся, и не брезгуешь,
можешь моё доесть. Я аккуратно ела.
«Ела? Девчонка, что ли? —
неожиданная догадка пронзила мозг. — Вот я придурок! Полдня
остерегался непонятного пацана, вместо того, чтобы поболтать с
девчонкой».
Я и подумать не мог, что местные
камеры не разделяются по гендерному принципу. Девчонка была хоть и
заморышная: маленькая, серенькая, но мне же с ней не целоваться,
поболтать можно было.