Громкий скрежет
заставил Гримберта встрепенуться. Но этот звук не был звуком
повернувшихся в его сторону орудий. Это незадачливый «Вифаниец»,
пьяно ковылявший к рефекторию, наконец остановился в полусотне
метров от него, израсходовав, должно быть, остаток сил. Несколько
секунд он еще натужно скрипел, ворочая башней, точно пытаясь
понять, куда его занесло, потом и это движение прекратилось.
«Вифаниец» замер неподвижным изваянием, беспомощно опустив
орудийные стволы, словно человеческая воля, управлявшая им,
окончательно истаяла, лишив его своих распоряжений и оставив
беспомощной игрушкой.
Отключился,
подумал Гримберт. А жаль. Возможно, если бы он раздавил пару-другую
прокаженных братьев, поднялась бы суматоха, которая дала бы мне
шанс улизнуть. А так…
Томаш клокотал
от ярости, не сводя взгляда с замершего рыцаря.
- Чего встал,
образина! – хрипло крикнул он во всю глотку, - Поворачивай оглобли
и катись вон! Сейчас камнем кину!
Красавчик Томаш
и в лучшие времена не испытывал почтения к прокаженному монашескому
братству, несколько дней вынужденного затворничества не
умиротворили его дух, напротив, только озлобили. И злость эта,
смешанная с беспомощностью, соединившись, точно топливо с
агрессивным окислителем, клокотала в нем, ища выхода.
Паломники,
прыснувшие было прочь от рефектория с приближением пошатывающейся
машины, тоже осмелели. Убедившись, что рыцарь замер и более не
служит им угрозой, гости Грауштейна заулюлюкали, точно свора
деревенских мальчишек. Смешки, проклятья, неказистые остроты,
ухмылки – все это обрушилось на «Вифанийца» точно град картечи,
отскакивающей от его брони.
- Ты гляди, шел,
шел, да и уснул!
- Так молился,
что до умопомрачения дошло!
- Да пьян он, на
ногах не держится… Смотри, как головой крутит!
- Не голова это,
а башня, лягушачья ты душа! А крутит потому что движитель, значит,
немощный, вот он и….
- Гля, как
дергается! Сейчас на мостовую грохнется!
- А ты под него
не подлазься! Грохнется – и тебя раздавит!..
Паломники, еще
недавно возносившие молитвы чудодейственной пятке, с благоговением
внимавшие прокаженному проповеднику в соборе, обступили «Вифанийца»
кольцом. Скованные последние четыре дня вынужденным бездельем,
одержимые праздностью, они с готовностью стягивались со всех концов
Грауштейна, чтоб вдоволь похохотать над чужой бедой.