- Во имя Господа
и Святой Церкви! – хрипло выкрикнул он в микрофон, - Я друг
Грауштейна!
Рыцарь-лазарит
внезапно замер, будто только сейчас заметил «Судью». Он двигался
порывисто и резко, словно уже побывал в серьезном бою и получил
значительные повреждения, сказавшиеся на его ходовой части. Но на
его бронепластинах Гримберт не заметил пробоин, те были покрыты
лишь легкой пороховой копотью да притрушены бесцветной
пылью.
Возможно,
перебои с силовой передачей или…
«Китион»
засмеялся.
Это было
настолько жутко и противоестественно, что Гримберт ощутил себя
вмерзшим в холодную сталь ложемента. Рыцарь с зеленым крестом на
броне смеялся, сотрясаясь, точно от многочисленных попаданий, и
нелепо размахивая стволами орудий, будто пьяница, которому не
терпится пуститься в пляс. Сорокапятитонная махина подрагивала,
сочленения скрежетали, бронепластины гудели от передавшегося им
напряжения корпуса. Этот смех транслировался динамиками, но
казалось, что смеется вся многотонная боевая машина, смеется
судорожно, исторгая из своих механических потрохов все живое, что
прежде там было…
Дьявол. Гримберт
ощутил, как сухо трепещет в грудной клетке сердце – его
собственное, Гримберта Туринского, сердце. Он и забыл про него, про
этот комок плоти, а он, оказывается, еще бьется, да так, что биение
это ощущается каждой деталью двадцатитрехтонного рыцарского
доспеха…
Ему не стоило
окликать безумного рыцаря. Не стоило даже показываться на глаза.
Надо было двигаться к собору узкими монастырскими улочками,
пользуясь малыми габаритами и уповая на удачу. Когда бой ведут
боевые машины уровня «Китиона», мелочевке вроде «Судьи» лучше не
привлекать к себе внимания. Заниматься тем, чем обычно занимаются
машины легкого класса в сражениях – отвлекающими фланговыми
ударами, прикрытием пехоты, вспомогательными отсекающими
атаками…
Орудийные стволы
«Китиона», еще мгновенье назад лихорадочно дрожавшие, точно руки у
одержимого Пляской святого Витта безумца, поползли вверх, навстречу
«Серому Судье». И Гримберт слишком хорошо знал, что последует после
этого.
Дьявол. Дьявол.
Дьявол.
***
Он выстрелил не
раздумывая. Должно быть, подсознание, сплавившись воедино с
системой управления огнем, высекло ту искру, что воспламенила порох
в снарядной гильзе. По крайней мере, Гримберт не помнил, чтоб
отдавал приказ или снимал предохранители. Все вышло само собой,
точно управление «Судьей» взял на себя какой-то мудрый древний
инстинкт, стократ более древний, чем разум.