Он попробовал
еще несколько сигналов, но с тем же успехом. На какую бы частоту он
не переключился, слышен был лишь нечеловеческий рев, наполненный то
ли болью, то ли сладострастным исступлением.
Этой ночью весь
эфир вокруг Грауштейна принадлежал демонам, пирующим на его
частотах.
Гримберт ощутил,
как в кости пробирается противная малярийная липкость. Он знал этот
голос. Голос, которым смеялся перед смертью безумный Франц. Голос
«Керржеса». Вероятно, кто-то из одержимых монахов захватил
радиостанцию и теперь творит там свое кровавое пиршество. И он не
один, мрачно подумал Гримберт, пытаясь разобрать показания
тактического визора.
Перестрелка
грохотала по всему монастырю, распарывая темноту, как сотни
коротких острых кинжалов распарывают старую хламиду. От уханья
мортир и тяжелых орудий, не смягчаемых амортизаторами «Судьи»,
земля под ногами предательски покачивалась. Где-то вразнобой били
полуавтоматические орудия, перекрывая друг друга и без умолка
трещали пулеметы. Хаотически-безумный рисунок боя, в котором
невозможно было вычленить отдельные партии или стороны.
Приор Герард
выявил все-таки еретика-убийцу и обрушил на него свой гнев? Или
кто-то из раубриттеров попытался сыграть на опережение? Гримберт не
мог этого определить, как не мог определить общую тактическую
диспозицию. Мир вокруг грохотал беспорядочной канонадой, будто
пытаясь уничтожить сам себя, как жертвы «Керржеса».
Самый скверный
бой – бой в неизвестности. Но единственный способ превратить эту
неизвестность в совокупность величин и факторов – стать ее частью.
Именно это Гримберт и намеревался сделать.
Он почти успел
обогнуть небольшую старую часовню, примостившуюся на отшибе
монастырского подворья, когда навстречу ему прямо сквозь забор
вывалилась в облаке каменной пыли огромная скрежещущая металлом
фигура. Доспех тяжелого класса, два торчащих под нелепыми углами
пятидюймовых орудия, мальтийский крест с острыми хвостами на
броневой пластине – все это Гримберт успел заметить до того, как
бортовая аппаратура отобразила его идентификационный
сигнум.
«Китион».
Знакомое название. Возможно, он, как и «Вифаниец» был среди свиты
Герарда. Гримберт не помнил этого наверняка – события двухдневной
давности уже казались серыми, слежавшимися, сплющенными точно
воспоминания столетней давности.