Черт возьми,
если пятка Святого Лазаря не способна вершить чудес, конкурируя со
своими именитыми соперниками, монастырю лазаритов не долго купаться
в славе!
- Служба? И
только-то?
Шварцрабэ цокнул
языком.
- Разочарованы?
Напрасно. Я имел возможность переброситься парой слов с
паломниками, что возвращались намедни с острова, все они как один
были необычайно воодушевлены. Точно ангел Господен поцеловал
каждого из них в темечко. Дело в том, что во время торжественной
службы, проводимой приором, на всех присутствующих снисходит чудо,
и силы в этом чуде столько, что многие забываются в молитвенном
экстазе, не в силах даже найти нужных слов, а прочие рыдают от
счастья. Разве не любопытно?
- Пожалуй, -
вынужден был признать Гримберт, - Значит, желаете изучить это
явление?
- Жду не дождусь
подходящей возможности, - подтвердил Шварцрабэ, - Если это не чудо
во плоти, тогда я уж и не знаю, что считать чудом. Я уже вооружил
своего «Беса» всеми подходящими датчиками и надлежащим образом их
откалибровал. Если под сенью Грауштейна в самом деле происходят
чудеса, не позднее завтрашнего дня я буду располагать исчерпывающей
информацией о нем.
- Похвальный
порыв, - усмехнулся Гримберт, - Но лучше бы вам проявить
сдержанность. Не уверен, что братья-лазориты будут счастливы, если
вы дотошно запротоколируете все аспекты чуда – некоторые чудеса
необычайно стеснительны и не любят скрупулезного
изучения.
Шварцрабэ
выставил вперед руки в жесте, долженствующем означать нарочитое
смирение – черту, которая совершенно не угадывалась ни в его
характере, ни в насмешливом блеске серых глаз.
- Помилуй Бог, я
не собираюсь вторгаться в те сферы, в которых нечего делать
смертному! Лишь изучить ту часть чуда, которая изливается наружу.
Думаю, мне хватит на это нескольких часов. После чего я погружу
«Беса» обратно и отчалю обратно первым же паромом. Досадно лишь,
что приходится столько времени ждать ради этого. Я сойду с ума от
скуки, если придется сидеть вот так и пялиться в море еще два часа.
Слушайте, я тут подумал… А ваш оруженосец, он-то играет в
карты?..
Грауштейн.
Гримберт знал, что на грубом и царапающем язык северном наречии это
слово означает «серый камень» и теперь, наблюдая за тем, как на
горизонте медленно растет зыбкая громада монастыря, размышлял о
том, до чего же цепко некоторые слова прирастают друг к
другу.