- Был болен
некто Лазарь из Вифании, из селения, где жили Мария и Марфа. Мария,
брат которой был болен, была той, кто помазала ноги Господы миром и
оттерла волосами своими. Сестры послали ее сказать Ему: «Господи!
Вот лежит тот, кого ты любишь, при смерти…»
Болезнь не
пощадила лица приора Герарда, в этом Гримберт убедился с немало
сдерживаемым злорадством, едва лишь только началась литургия. И
прежде похожее на скверно пропеченный мясной пирог, сейчас оно
являло собой столь неприятную картину, что подчас отводили взгляды
даже стоящие вокруг алтаря юные послушники в расшитых золотом
одеждах.
Возрастом
немногим младше Франца, они уже были посвящены в Орден Святого
Лазаря, что подтверждалось почти невидимой печатью лепры на их
лицах – неестественно темными, будто от загара, лбами, маленькими,
сочащимися влагой, бугорками на щеках и пигментными пятнами
причудливых очертаний. Гримберт знал, что они не испытывают боли,
болезнь в первую очередь милосердно убивает нервные окончания, но
останется ли крепка их вера, когда лица начнут бугриться, будто
пытаясь слезть со своих мест, носы провалятся, а кожа покроется
гноящимися рубцами?
- Иисус говорил
о смерти его, а они думали, что Он говорит о сне обыкновенном, -
приору Герарду не было необходимости заглядывать в книгу, которую
он держал в руках. Без сомнения, он знал содержание Евангелия
дословно, - Тогда Иисус сказал им прямо: «Лазарь умер! И радуюсь за
вас, что меня не было там, дабы вы уверовали, но пойдем к
нему».
Печать
благословенной лепры въелась в его лицо столь глубоко, что почти
начисто стерла с него всякое сходство с человеческим, превратив в
подобие разбухшей и местами тронутой гниением картофелины. Чтобы
дать своему приору возможность смотреть на мир собственными глазами
и членораздельно говорить, лекарям Ордена пришлось предпринять
немалые усилия. Все лицо Герарда было усеяно выпирающими из
некрозных складок стальными стяжками, штифтами и заплатами. Кое-где
они были посажены на грубые винты, кое-где уходили прямо в
разбухшую плоть и были тронуты ржавчиной. Гримберт мрачно подумал о
том, что если бы из лица многоуважаемого прелата вытащить эти
несколько фунтов засевшей в нем стали, оно, пожалуй, шлепнулось бы
целиком на пол подобно медузе.
Стоящий посреди
алтарного возвышения, с Евангелием в руках, в простой холщовой
альбе, подпоясанной веревкой, приор Герард в своей мрачной
торжественности напоминал багряноликого ангела, явившегося
возвестить наступление Страшного Суда, и это жутковатое сходство
усиливалось горящим взглядом его гноящихся глаз. Наткнувшись на
этот взгляд, вздрагивали даже выстроившиеся вдоль нефа стальные
фигуры, закованные в латную броню. Пожалуй, этот человек мог бы
бросится на штурм Арбории безо всякого доспеха, подумал Гримберт,
испытывая болезненные до скрежета судороги мышц, и разогнать
вооруженных еретиков одним лишь Словом Божьим.