- Мое тоже не
регистрировало никаких радиопередач в последнее время, - вынужден
был признать Гримберт, - Вы правы, едва ли это случайность. Приор
Герард, может, и обладает горячей верой, сподвигающей его на
странные поступки, но в одном его обвинить нельзя – он определенно
не дурак. Едва ли он позволяет случайностям происходить на
территории его монастыря. У этого молчания наверняка есть
резон.
- И мы оба
знаем, какой, не так ли? – усмехнулся Шварцрабэ, - Если бы не
пяточное чудо, Грауштейн так и засыхал бы в углу мироздания, точно
кусок коровьего навоза, не нужный ни единой живой душе и
полузабытый. Пятка Святого Лазаря вдохнула в него жизнь, пусть и на
непродолжительное время, но стоит только ореолу этого чуда
померкнуть, как все надежды Герарда обратятся в тлен. Если он
предаст этот трагический случай огласке, поставив в известность
капитул Ордена, тот почти наверняка распорядиться прекратить прием
паломников, опечатать монастырь и провести внутреннее
расследование. А вы наверняка не хуже меня знаете, какими дотошными
могут быть монахи, выискивающие скверну, даже когда речь не заходит
об Инквизиции. И это расследование станет концом Грауштейнского
чуда. Пролитая кровь, знаете ли, не благоволит у добрых христиан
душевному умиротворению, совсем напротив. Поток новых паломников
иссякнет очень быстро, а значит… Фьюить! Прощай денежки, прощай
мирская слава, прощай возможность вдохнуть жизнь в этот кусок
серого камня на краю мира!
- Пожалуй, что
так, - согласился Гримберт, - Франц Бюхер своей неудачной смертью
угодил господину прелату аккурат на больную мозоль.
- И тот скорее
перетрет тонну здешнего гранита собственными зубами, чем позволит
страшной новости выпорхнуть из монастыря, прежде чем сам разберется
в происходящем. Ничего удивительного, старина. Рачьи
Войны.
Шварцрабэ
произнес это спокойным тоном, склонив на бок голову и сделавшись
как никогда похожим на угловатую черную ворону со своего герба.
Гримберт ощутил укол досады. Выберись он из своей стальной
скорлупы, сошел бы разве что за новорожденного голубя со своими
атрофированными мышцами, скрюченными конечностями и бледной от
недостатка солнечного света кожей.
- Аплодирую
вашей проницательности, сир Химмельрейх.
Шварцрабэ
отвесил короткий карикатурный поклон, точно заправский
шут.