Сложно
устроенные лапы «Вопящего Ангела» с шипением гидравлики опустили
его тяжелый корпус на два метра ниже, чтобы лучше разглядеть
компанию раубриттеров, но от этого он не стал выглядеть менее
внушительно или грозно. За его спиной, только сейчас догнав
головную машину, остановились четыре рыцаря-лазарита. Притрушенные
каменной пылью, пыхтящие, изрыгающие клубы пара, они почтительно
держались позади, но Гримберт был уверен, что все их датчики сейчас
напряжены до предела, а мысли настроены на волну приора. Один
только его мысленный приказ – и…
- Гости? –
динамики «Ангела» отчетливо передали недобрый смешок приора, -
Грауштейн знал много гостей за последние сотни лет, уважаемые
господа. Некоторые из них, самонадеянно считавшие себя непобедимыми
и имевшие злые намерения по отношению к христианской вере и нашим
святыням, до сих пор лежат в здешних водах. За последние три дня
Грауштейн уже дважды посетила беда. Тем более страшная, что
омрачила чудо, сошедшее на монастырь.
Не потребуется
даже прямого попадания, мрачно подумал Гримберт, не в силах
оторвать взгляда от нависающего над ним титана и его орудий,
способных сокрушать целые крепости. Одна только взрывная волна
перевернет «Серого Судью» вверх ногами и размозжит о камень. Что до
меня… Едва ли я буду выглядеть лучше собратьев приора Герарда,
когда меня вытащат наружу. Впрочем, могут и не вытащить. Подтянут
краны и швырнут остов в воды Сарматского океана, чтобы ржавел там
вместе с остатками кельтских десантных барж до скончания
веков…
- У нас нет злых
намерений, - поспешно возразил Ягеллон, - Мы – добрые паломники,
прибывшие поклониться чуду. У нас нет хозяев и сеньоров, способных
поручиться за нас своим словом, это верно, но одно только то, что
мы раубриттеры еще не делает нас врагами веры, не так ли? Этого
несчастного я обнаружил случайно, двигаясь с утренней службы в
соборе.
- После чего все
раубриттеры в Грауштейне поспешно стянулись, точно трупные мухи на
запах! Ну разумеется! Чего еще ожидать!
Если бы датчики
«Серого Судьи» были способны измерять презрение, сейчас все их
стрелки наверняка уперлись бы в ограничители, подумал Гримберт.
Приор Герард был не просто зол, он был разъярен и изнывал от
невозможности пустить в ход свои осадные мортиры. Но, кажется, все
еще подчинялся трезвому разуму, не позволив оглушить себя боевым
коктейлям, которые обычно впрыскивал отправляясь в бой.