– Я тебе сейчас покажу, кто я таков! – озлился всадник.
– Покажи, – усмехнулся Даниил, – А мы посмотрим.
– Осади! – вдруг крикнул кто-то высоким ломающимся голосом. – Назад, я сказал!
Всадники раздвинулись, и в проходе показался витязь примерно одних лет с Торопом в богато изукрашенном чернью и серебром шлеме и тонко связанной дорогой кольчуге. Он подъехал почти вплотную к Торопу и Даниилу и, капризно скривив губы, разглядывал их. Потом, будто что вспомнил, вгляделся в Торопа. В глазах его мелькнула насмешливая злость.
– А ты не тот ли Тороп, что в дружине Поповича служил?
Тороп промолчал.
– Тот, – то ли улыбнулся, то ли скривился витязь. – А ты, значит, Даниил, старый Поповичев приятель.
И вдруг широко, по-доброму улыбнулся:
– Слава ваша впереди вас бежит. Слышал я, как вы банду смердов в муромских лесах изрубили. Славно поработали. А не хотите ли, я вас трапезой угощу? Тут недалеко мои палатки. Мед у меня знатный, да и вино заморское есть. Пойдем, други! За честь почту таких воинов привечать. Возле себя посажу.
– Спасибо, княжич, – сказал Даниил. – Но мы уже и сами завтракать собирались.
– Не откажете же вы мне! – напряженно сказал витязь.
– Бог с тобой, княжич, – согласился Даниил. – Конечно, не откажем. Просто не хотелось быть в тягость.
– Какая там тягость! – обрадовался княжич. – Ну, так что, поехали?
– Езжайте, а мы за вами. Только скарб наш нехитрый соберем.
Княжич пытливо посмотрел на Даниила и, круто повернув коня, ускакал. Дружина – за ним.
– Невелика честь… – пробормотал Тороп.
– Да ты, знаешь ли, кто это? – спросил Даниил.
– Догадываюсь. Алексашка Ярославич, сын великого князя владимирского.
– Верно. И то знаешь, что не отстал бы он теперь от нас?
– И то знаю.
– Ну, а раз ты такой умный, поехали пировать. Делать нечего. Может он и не держит на нас зла за порубленную дружину своего дяди.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – сказал Тороп. – Мечи нужно будет под рукой держать.
Шатер у княжича был белый, тонкой восточной ткани. Угощал он рябчиками, да медами разными. Было и вино заморское – красное, как кровь. Но Тороп с Даниилом больше пригубливали, чем пили, следя за передвижениями дружинников. Не то княжич – тот удержу не знал, пил так, будто и не с раннего утра за стол уселся, а ближе к ночи, после ратных трудов. А напившись, стал Торопа задирать: пойдем, мол, испробуем, чей меч ловчее, да чья рука тверже? Тороп отнекивался, ссылаясь на усталость, но княжич не отставал: