Я вспоминала, как гнобила меня свекровь с молчаливого согласия мужа, как сам он устраивал скандалы на пустом месте, просто желая самоутвердится за мой счёт, заставляя униженно выпрашивать деньги на пачку памперсов...
В новой жизни я не повторю старых ошибок!
***
К ужину не вышли ни муттер, ни сестра и я ела в гордом одиночестве. А со следующего дня все пошло так же как обычно. Не думаю, что мамаша простила мне эту выходку, но похоже сестрица донесла до неё основную мысль: все деньги находятся у меня, а я – сошла с ума.
Прошло почтит две недели напряжённого молчания за столом, когда сестра и баронесса разговаривали только между собой, начисто игнорируя моё присутствие. Пожалуй, для меня это было даже лучше. Все же я по-прежнему знала слишком мало об этом мире и боялась попасть в ситуацию, когда не смогу правильно ответить. К сожалению, всему хорошему однажды приходит конец. Вот и моя мирная жизнь закончилась однажды утром.
-- Завтра вечером прибудет твой жених, баронет Эттинген. Он будет сопровождать нас на бал. Я надеюсь, ты не станешь устраивать неприличные сцены в гостях, тон баронессы-матери был сух и холоден и я только кивнула в ответ, давая знать, что услышала её.
Вопросов у меня было множество, но задавать их баронессе я не стала. Слава всем святым, что у меня в этом мире была Матильда. Именно к ней я и отправилась со своими вопросами:
-- …прошлый раз коричневое надевали, значицца, в энтот раз парчовое нужно, – уверенно ответила служанка, добавив: -- Не гоже одно и то же платье по гостям таскать.
В кладовке, куда она меня отвела, на вбитых в стену гвоздях висели мои одёжки, сшитые ещё при жизни отца, как я поняла. Надо сказать, что запах в кладовой стоял не слишком приятный – пахло застарелым потом и чем-то ещё прогорклым и кислым.
-- А вы не морщите нос, госпожа Софи. Я сейчас на улицу одёжку вывешу на всю ночь, вот и не станет запаха.
Матильда шустро сняла с гвоздя одну из тряпок, кинула её к себе на плечо и закрыла дверь в кладовку, снова прицепив ключ к поясу. А я отправилась в комнату, собираясь принять ванную – обтирания влажным полотенцем по утрам меня мало удовлетворяли, но требовать чего-то большего я пока не рисковала.
Матильда вернулась и помогла мне промыть волосы, и большая часть для ушла на то, чтобы просушить их как следует. Из-за этого я даже пропустила обед. А после обеда, уже ближе к вечеру, Матильда вернулась с улицы вся в слезах, горько причитая: