— Твоё дитя пребывает в лучшем мире, Киора, — наконец, ответил служитель, твёрдо и повелительно. — Тебя больше не должно это заботить.
— Он жив? — я ещё крепче впилась в холодный металл и приникла к решётке, поддавшись внезапному порыву. — Просто скажите, он жив?
— Тебе уже всё было сказано, Киора, — отрезал Великий Митроил. — Думай о себе. Раз уж тебе не дано стать матерью, позаботься хотя бы о сохранении собственной жизни и распорядись ею правильно.
Его слова обожгли меня изнутри.
«Не дано стать матерью…»
Я была матерью. И в каком-то смысле оставалась до сих пор. Мать, похоронившая собственного ребёнка, не перестаёт быть матерью. Вот только в этой жизни мне не дозволили его похоронить, а значит, для меня моё дитя всё ещё оставалось живым, кто бы что ни говорил.
И в то же время я понимала: в чём-то этот безжалостный демон под красной накидкой, которого у меня язык не поворачивался назвать человеком, был прав. Мне уже сказали достаточно, чтобы прийти к мысли — я не найду даже следов пепла своего ребёнка, а о моей жизни не позаботится никто, кроме меня самой.
Взгляд переместился на узкую прореху в плаще Великого Митроила. Оттуда на меня зорко и неподвижно глядел единственный глаз, с помощью которого главный служитель культа Целлианы мог рассмотреть метку на теле человека, — Око Дракона, магический амулет, выполненный из алацирса, драконьего стекла, и драгура, драконьей стали. Именно этим артефактом проверяли каждую девушку во время ежегодного ритуала в честь богини.
Меня тоже касался этот амулет, подтверждая, что я являюсь носителем метки. А после богослужения и специальных омовений волосы мои засветились фиолетом, и метка тоже стала переливаться новыми цветами, когда Око Дракона направило свой немой взор.
— Вы точно уверены, что у моего сына не было метки? — зачем-то спросила, понимая, что вот-вот могу потерять сознание.
Тело страшно истощилось. Я хотела есть и пить, да и просто немного отдохнуть. Мне жизненно был необходим сон хотя бы на несколько часов. И теперь я держалась за решётку, чтобы не упасть.
— Око Дракона не ошибается, — заявил Великий Митроил. — Я тоже не ошибаюсь, — подчеркнул он с нажимом. — Уверен, и в тебе не ошибусь. Ты должна всё хорошо обдумать, Киора. Я дам тебе сутки на размышления.
— Для начала дайте мне еды и воды, — потребовала тихо, но уверенно.