Но ведь я ни с кем не спала кроме Глеба, а он использовал защиту. Так что вариант коллеги с беременностью не укладывается в моей голове. Внезапное облегчение открывает второе дыхание, и мне удается взять себя в руки.
— Я не могу быть беременна, Кать, я ни с кем не спала за последние три месяца.
— То есть у тебя был секс три месяца назад?
— Ну да, и мы использовали презерватив, так что твоя версия не подходит.
Только почему-то тревога продолжает сдавливать грудную клетку.
— Хорошо, — Катя кивает, — это была просто теория. К слову, презервативы не дают стопроцентной гарантии.
— Возможно, — шепчу я, вновь начиная накручивать себя. — Но даже если бы теоретически, — выделяю последнее слово, — я могла забеременеть, думаю, ребенок бы уже дал о себе знать.
Я поднимаю футболку, демонстрируя впалый живот.
Катя опускает взгляд на мою тощую талию и протяжно вздыхает.
— Не знаю, Лен. Тебе бы к врачу сходить.
Нервно улыбаюсь.
— Да. Завтра займусь этим вопросом, но не думаю, что подхватила что-то серьезное, наверное, какая-нибудь простая кишечная инфекция.
Катя корчит гримасу отвращения.
— Тогда тебе бы на больничный. Я не хочу подхватить эту заразу.
Я запрокидываю голову и провожу по волосам ладонями.
— Платили бы еще за эти больничные, — вздыхаю и снова смотрю на Катю.
Катя подходит и становится рядом, подпирая бедрами столешницу и складывая руки на груди.
— А если беременна? Будешь рожать, или что?
Я бросаю на подругу взгляд, которым очень бы хотелось придушить ее.
— Ну а что такого? — начинает она спешно. — Это взрослая жизнь и ее последствия. Отец-то хоть знаешь кто?
— Я… если я… — закрыв глаза, шумно перевожу дыхание. — Да не беременна я!
2. 1.1
Сорвавшись с места, по длинному коридору выхожу из служебного помещения в зал. Через басы музыки слышу, как меня окликает злобный голос Мегеры, быстро хватаю поднос, тряпку и убегаю в зал.
С онемением и чувством страха в груди начинаю наводить порядок на своем этаже, но руки так дрожат, что я делаю только хуже.
Нагружаю полный поднос грязных бокалов и, когда оступаюсь, они съезжают в бок и падают на пол.
Звон стекла перебивает громкую музыку. Я взвизгиваю и, поджав под себя ногу, зажмуриваюсь.
Приоткрыв сначала один глаз, затем второй, ошарашено рассматриваю битую посуду.
— Ох, мы приносим свои извинения, — слышу елейный голос, вскидываю голову и вижу, как в мою сторону летит взбесившаяся Мегера.