Арку пройденного портала пришлось оставить позади, сразу же
уходя дальше вглубь чащи. Перейдя чащу, росшую на склоне
каменистой горы, я оказался на опушке леса, впереди
виднелись огни деревни. Отокар мог бы встретить меня
совершенно новыми знакомствами и даже позволил бы мне
исправить ошибки, которые я принёс из Эруфума.
Если не одно «но»... я был в лесу.
А проклятье настолько усиливало безобразный облик демона, что
спутать меня с добрым существом точно ни у кого
не выйдет. По лицу пролегли горящие, постоянно сочащиеся
кровью, трещины, кожа окончательно стала похожа на загнивающий
кусок ткани, тёмно-серого оттенка. Рога струились чёрным дымком,
от которого исходил мертвецкий холод. В общем, внешний
вид не позволял мне нормально общаться ни с кем, так
что выбор мой был невелик — становиться врагом
и захватчиком Отокара.
Но как это бывает, моим мыслям снова нашлось прямое
опровержение. Из леса в эту же пору выходила
девушка, которая направлялась в сторону деревни. В первую
очередь я обратил внимание лишь на неказистую фигурку,
покрытую холщовым платьем, распущенные волосы и красивый
голос. Она что-то беззаботно напевала, бредя сквозь траву,
не обращая внимания на проложенные тропы.
И лишь когда она стала подходить ближе, я понял,
почему она никак на меня не реагировала:
на её глазах блестела шёлковая зелёная повязка. Пока
я стоял, погрузившись в свои мысли,
и не шевелился, она даже не видела меня,
но стоило мне сделать шаг навстречу, как пение резко
прервалось, она сбилась и, зацепившись за корень, упала
на колени, выставив руки вперёд.
— Кто здесь? Я тебя знаю? — проговорила она
испуганным голосом, — В наши края не заходят чужие,
это какая-то шутка, ребята? Ханли? Петти? Отзовись же.
— Сняла бы свою дурацкую повязку да посмотрела
сама! — злобным голосом ответил я, ругая себя мысленно,
за то, что опешил от такой встречи и замешкался.
Подойдя к девушке, я небрежным движением сдёрнул
повязку, а она лишь подняла лицо мне навстречу, безвольно
опустив руки.
— Смотри! Доволен, чужак? — и снова
ей удалось поразить меня, ставшим жёстким и хлёстким,
словно плеть, голосом, — Мне это не поможет!
Повязка — единственное, что хоть как-то скрывает моё уродство!
Забирай, если хочешь поживиться на увечной. Мольбы всё равно
не получишь!
Сквозь оба её глаза пролегли несколько глубоких
горизонтальных шрамов, а глазницы заросли вместе с кожей.
Жутковатое зрелище, хотя кто бы говорил, конечно...