На меня смотрят. Люди ждут. Кто-то с вежливым вниманием, кто-то с ленивым равнодушием, кто-то просто ждёт продолжения. Но все, кто стоит напротив, и кто в периферии тоже — размыты.
Кроме него.
Он смотрит. Смотрит не моргая.
Его взгляд — раскалённый прожектор. Я каждой клеткой его проживаю. Словно обнажает кожу, проникает глубже. В кровь. В кости.
Я пытаюсь откашляться. Слишком тихо. Прокашливаюсь уже намеренно, словно просто пересохло в горле. Поправляю фирменный чехол на планшете, который держу в руках.
И в этот момент кто-то обращается к нему. Мужской голос. Серьёзный. Игнат отводит взгляд.
Из меня будто иглу вытаскивают, которой к стене прикололи. Я делаю вдох и начинаю говорить снова.
— Перед вами работа Марины Сайферовой. 2019 год. Техника — акрил по холсту. Это серия картин, вдохновлённых переживаниями автора после возвращения из клинической депрессии. На этом полотне она использует размытые, будто стертые границы предметов, чтобы показать… — я продолжаю. Голос звучит вроде бы ровно. Но я знаю, что если прислушаться, то можно услышать в нём дрожь.
Жар.
Внутри.
Под кожей.
В груди.
В голове.
Я будто сгораю изнутри. Как будто кровь кипит, вздувая вены и артерии. Виски пульсируют. На затылке липнет пот, и даже под рубашкой на спине появляется липкая испарина.
Наконец, закончив короткое описание картины, я отступаю на шаг. Люди переходят к следующей экспозиции, но я не следую туда же. Я иду к Наде, что стоит у колонны, наблюдая за ходом мероприятия.
— Надь… — шепчу. — Подмени меня, пожалуйста.
Она вскидывает брови:
— Что с тобой?
— Голова закружилась. Сейчас в обморок грохнусь тут. Пожалуйста.
Она кивает. Уже на автомате встаёт на моё место, голос у неё уверенный, деловой. Надя профи. Я же разворачиваюсь и выхожу быстрым шагом из зала.
В уборную.
Врываюсь внутрь. Закрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной. И только тогда позволяю себе выдохнуть. Громко, срывающимся дыханием.
Меня всю трясёт.
Щёки горят. Грудь сжата. Перед глазами, словно видео в быстрой раскадровке, мелькают вспышки — как он прижимал меня к стене. Как шептал в ухо. Как смотрел. Как…
Нет. Нет-нет-нет.
Это было давно.
Я всё оставила в прошлом.
Это не должно возвращаться. Этому нельзя возвращаться.
Этим чувствам, этой боли внутри, этим слезам.
Пять лет прошло. Первые два года я вообще дышать не могла нормально. Слёзы каждую ночь, вой в подушку, неверие в то, что именно он когда-то сломал моё детство и лишил отца.