Он делает шаг в сторону, и я невольно отступаю — он отшатывается чуть вбок, открывая мне снова эту... картину.
Эту мерзкую, пошлую, будто нарочно срежиссированную сцену. Теперь уже без грязной драматургии, просто как есть: муж, почти одетый, лихорадочно заправляющий футболку в штаны. И теперь он кажется более жалким, чем пока был голый.
— А вот ей — наверно нужны, — сухо бросает командир, глядя не на Виталика, а прямо на меня. И этим взглядом будто бьёт током, возвращая меня в сознание.
Я выпрямляюсь. Не потому что стало легче. Просто потому что иначе рухну. А это — не вариант. Я не дам Виталику увидеть, как я сыплюсь. Не ему.
Урод оборачивается. Медленно. Глаза его округляются, будто он только сейчас меня увидел. Только сейчас осознал, кто стоит на пороге.
— Настя?! А ты тут... зачем?.. — голос у него хриплый, даже не виноватый — скорее растерянный. И это самое обидное.
Он даже не раскаивается. Скорее просто удивлен. И кажется, будто его куда сильнее заботит то, что скажет начальник. А моя реакция безразлична…
Я смотрю на него, как на чужого. Словно вижу впервые. И да, я впервые вижу его таким. Таким омерзительно настоящим.
— Судя по всему — затем, чтобы на развод подать, — цежу я, изо всех сил сдерживая слезы.
Разворачиваюсь и спешу сбежать подальше, пока никто не увидел, как мне больно.
Просто иду прочь. Из палаты. Из этих стен. Из жизни моего мужа.
3. Глава 3. Настя
Коридор кажется бесконечным. Белые стены, серый линолеум и лица людей, которые почти не замечают меня, проносятся мимо.
Я быстро иду вперед, почти бегу, сосредоточенно смотря только перед собой, чтобы никто не видел моих глаз. Сердце колотится где-то в горле, сбивая дыхание. Я продолжаю идти, сжимая кулаки в карманах так сильно, что ногти впиваются в ладони до боли. Однако эта боль — ничто, по сравнению с тем, что со мной сотворил «любимый».
Щёки горят, глаза щиплет от подступающих слёз, но я не позволяю им пролиться.
Я не должна сейчас расклеиваться. Не здесь, не среди незнакомых людей, которые просто живут своей жизнью и не должны видеть моё унижение. Почему-то именно унижение я ощущаю сейчас сильнее прочего. Оно душит меня изнутри, заполняет каждую клеточку, вытесняя всё остальное.
Я была так уверена в нем, в нас. Думала, что «мы» — навсегда.
Верила ему безоговорочно. Даже мысли никогда не возникало, что он способен предать. Ждала. Молилась. Придумывала десятки оправданий, почему он на связь не выходит.