В два больших шага он оказался рядом, схватил меня за запястье и резко толкнул. Я упала спиной на жесткую койку, да так, что аж дух вышибло. Мерзкий жирдяй, пыхтя, полез на меня, придавил, не оставляя возможности оттолкнуть, сбежать. Койка-шконка жалобно скрипнула, цепи, которыми она крепилась к стене, натянулись, пытаясь выдрать из каменной стены металлические штыри, к которым крепились. Кажется, лежанка не была рассчитана на такой вес. Да и я тоже – под этим боровом начала задыхаться.
Ощутила, как он просунул руку между нашими телами, сопя и тяжело дыша, стал копошиться в районе гульфика. Звякнула пряжка, мое бедро до боли сжала огромная ручища. Я вскрикнула, дернулась, попыталась вывернуться, отпихнуть эту тушу, но какой там! В мужике было с полтора центнера.
— Давай, кошечка, сопротивляйся! Люблю, когда погорячее. Но теперь, без своей магии, ты меня уже не отшвырнешь, как в тот раз… — прошептал этот подонок, расстегивая ширинку и заползая лапой мне под подол. — Ты так сладко пахнешь невинностью, в паху аж зудит.
— Это лобковые вши! — выплюнула я диагноз, пытаясь дать хотя бы словесный отпор.
Меня замутило от запаха, который исходил от этого гада: смесь перегара, репчатого лука и немытого тела. Подумала, что надо бы вдохнуть поглубже, чтобы наверняка стошнило. Тогда боров отпрянет, а я уж момента не упущу… Не вышло, не помогло. Я дернулась еще раз, еще, попыталась стукнуть коленом. Свободную руку направила к лицу, стремясь вцепиться насильнику в глаза. Но он оказался проворнее, чем выглядел. Перехватил, сжал кисть, завел руку мне за голову, туда же подтянул вторую и сжал их одной своей здоровой лапищей, сжал чуть ли не до хруста костей.
От безысходности у меня потемнело в глазах. От осознания собственной слабости и неизбежности того, что будет дальше (ведь мерзкий, но твердый орган жирдяя уже упирался мне в ногу), по щекам покатились слезы.
«За что? — пронеслось в моих мыслях. — За что мне такое?»
2. Глава 2
Раздался скрип, какие-то невнятные ругательства, и черная тень закрыла слабое освещение. В следующий миг туша жирдяя слетела с меня, будто пожелтевший листок с осинки, пересекла пространство камеры и с глухим звуком врезалась в стену. Удар получился такой, что аж вся тюремная твердыня сотряслась. На меня с потолка посыпался мелкий мусор – не то пыль, не то раскрошившийся цемент. Я, находясь в глубоком шоке от всего происходящего и полной уверенности, что надо прятаться – от греха подальше, кубарем скатилась с койки и залезла под нее. Показалось, так будет безопаснее. Уж не знаю, так ли оно, но обзор был хороший, а мнимая защита над головой позволила отогнать липкий страх и чудовищное ощущение брезгливости, которое превращалось в тошнотный комок в горле.