Мы ушли подальше от этой сплетницы, но все же смогли увидеть, как она подходит к императрице и что-то рассказывает на ушко, поглядывая в нашу сторону.
- Фаби, эта гадина все-таки наябедничала, - Мирена охнула. – Что теперь будет?
- Ничего, - я вздрогнула, когда царствующая особа впилась в мое лицо злым взглядом. – Кто будет слушать эту глупую Стефанию, сама подумай? Иди танцевать.
Сестра упорхнула, оставив меня наедине с неприятными раздумьями. Ненавижу все эти светские мероприятия! Все ходят важные, надутые, подглядывают друг за другом, подслушивают, козни строят. В один капкан не угодишь, так второй точно захлопнется на твоей шее, и как ни трепыхайся, не вырваться.
Я проследила взглядом за императрицей. Она подошла к мужу, поглаживая одну из любимых такс, которых всегда носила на руках, иногда даже двух за раз. Что женщина шепчет супругу? Пересказывает то, что ей поведала Стефи? Или у меня уже мания преследования развилась?
- Лорд Д’Эвил, - вдруг громко сказал император, позвав моего отца, проходящего мимо, на почтительном расстоянии.
Тот замер от неожиданности. Монарх обращался к дворянину, не принадлежащему к правящей семье, лишь в крайних, самых крайних случаях. И повлечь за собой такое нарушение незыблемых норм этикета могло либо что-то очень хорошее, либо нечто ужасное.
Мне, побледневшей, оставалось лишь молиться, чтобы свершилось первое. Если папа пострадает из-за моего чрезмерно острого языка, я эту Стефи Добряку на полдник скормлю!
- Объявляю вам свою волю, - сказал император, когда мой отец подошел к нему и склонился в поклоне. – Ваша дочь Фабиана станет женой моего племянника, герцога Риардана де Дарка!
Что?!.
Я едва устояла на ногах. Замуж, меня, за что?!
- Да, герцог давно холост, - поддакнула императору супруга, подойдя ближе. – Его вдовство порядком затянулось. Пора и ему снова познать все прелести семейной жизни.
- Или вспомнить все ее ужасы, - муж покосился на рычащего пса в ее руках и тут же умолк под выразительным взглядом жены.
Вот тем и отличаются высокородные дамы и не очень. Вторые ругаются вслух, а первые умеют промолчать, сохраняя благопристойность, но обладают даром все то же самое высказать молча, одним взглядом.
- Ваше императорское величество, я так рад, что даже выразить не могу, - отец поцеловал руку, которую монарх сунул ему под нос.