А тут ей предлагают такое: точеный носик, пухлые губки и нежные остренькие ушки в каких-то сережках и фенечках, кокетливо торчащие из густенных волос длиной до задницы. Эта маленькая эльфийка могла бы стать настоящей мечтой помешанного на фэнтези извращенца!.. Если бы не умерла от «неизвестной науке болезни».
— Как болезнь-то называется? Только не ври, сволочь рогатая.
Ангел покраснел, черт понурился.
— Яд она называется. Отравили ее, блин. Что, стало легче?
Александра вздохнула. Легче не стало. Но зато стало… интереснее. Отравили, значит…
— Наследство, политика, ревность?
— Наследство, ну и политика тоже, конечно, — окончательно смирившись с тем, что придется говорить правду, ответил черт, а ангел только вздохнул, и крылья его уныло повисли.
— Грешны, так грешны стали люди…
— Не дребезди, — буркнул черт. — Вам же легче. Ваш рай теперь — не рай, а курорт. А в аду, между прочим, теснота и нехватка рабочих рук.
Александра засмеялась. С этой стороны она вопрос жизни после смерти еще никогда не рассматривала.
— Ну так что? — осторожно поинтересовался ангел. — Давайте, берите эльфиечку, не пожалеете. Она еще чистая, неиспорченная, добрая… Очень даже… эм-м… добрая…
— А мы тебе в качестве бонуса малость способностей всяких там подкинем, — черт зазывно подвигал бровями, перебивая слишком честного для таких сделок ангела. — Ну? Решайся, чувиха. Акция, аттракцион невиданной щедрости, только сегодня и все такое.
Александра уже открыла рот, чтобы, по крайней мере, как следует поторговаться, но тут над ее головой что-то загрохотало. У ангела вид сделался донельзя перепуганным, черт и вовсе вжал голову в плечи и, кажется, даже рога в череп втянул. А после все закружилось, ухнуло вниз так, что Сашин желудок чуть через горло наружу не выскочил, и наконец-то наступила чернота.
В себя она пришла от боли. Нет, что такое «болит», капитан Иртеньева знала и раньше. Причем не понаслышке, а на личном очень конкретном опыте. Но чтобы так! Разламывалась голова, в узел скручивало внутренности, судорогой дергало руки и ноги. А кроме того, срочно хотелось в туалет и проблеваться одновременно.
«Понос и рвота — день чудесный», — мрачно подумала Александра и открыла глаза. Ничего от этого не изменилось — по-прежнему было темно. Лежала она на чем-то твердом, подозрительно похожем на камень. Сев и пощупав вокруг себя, Саша поняла, что находится на чем-то вроде стола или высокой скамьи. Осторожно спустив ноги — босые и холодные — она потянулась ими вниз и вскоре кончиками пальцев нащупала ровную и совершенно ледяную поверхность пола.