— Олигархом я сделал себя сам, Арсений Данилович, — Артур произносит это медленно, почти с угрозой. — Так что попридержи язык. Ты слишком зажрался в своём чиновничьем кресле. Мы оба знаем, какие у нас договорённости. Я не собираюсь их нарушать. Ты получишь пакет акций и свою долю сингапурского офшора в назначенный срок. А сейчас будь здоров, у меня через полтора часа вылет.
— Значит, ответ — «нет»?
Гафаров явно не готов отступать.
Какого чёрта ему приспичило?
— Всему своё время, Арсений Данилович, — скупо бросает Артур, в попытке прервать дискуссию.
— Зря ты так со мной, Артурчик… Зря… Выбора ты мне не оставил. Только помни: и я могу тебя нагнуть. Так нагну, что от тебя даже дерьма не останется. Бывай.
Не дожидаясь столкновения, я резко шагаю внутрь кабинета, ловя яростный взгляд гостя.
Не говоря ни слова, он быстрым шагом обходит меня и покидает кабинет Алиева в отвратительном расположении духа. Как только дверь приёмной с грохотом захлопывается, мы с Артуром остаёмся одни.
— Вот же гнида, — сквозь зубы бросает Магнат, срывая пиджак со стула. — В акционеры метит, шкура продажная.
Я наблюдаю, как Артур резко надевает пиджак, прячет за пояс пистолет.
В комнате повисает ощутимое напряжение.
— У тебя тут намечается что-то серьёзное? — спрашиваю, не сводя с него глаз.
— Садись, — коротко роняет он, даже не взглянув на меня. — Дело срочное.
Он явно на взводе. Значит, всё плохо.
— И тебе здорово, Магнат, — отвечаю я, присаживаясь на край стола, прижимая бёдра к его поверхности.
Артур вынимает из сейфа несколько папок, пачку денег и небольшой конверт.
Не глядя, бросает его мне на стол.
— Потом посмотришь, — коротко говорит, застегивая пиджак. — Андрюха, ты ведь помнишь мою Златку? Последний раз вы виделись, кажется, лет десять назад. Забавная такая была — косички, огромные серые глазища на пол-лица, огонь, а не малышка.
Артур усмехается, но в голосе слышится легкая грусть.
— Помнишь, как она за тобой хвостом бегала? Влюбилась в дядю Андрея по уши. Всё замуж за тебя собиралась. Девкам твоим кнопки на стул подкладывала. И никакие уговоры о том, что ты для нее старый пердун, не срабатывали…
Вспоминаю те годы и невольно улыбаюсь.
Дочка Артура, ещё тот живчик. Упрямая до пиздеца…
Это ж надо было заделать ребёнка в 18 лет.
Молча смотрю на конверт, не решаясь его открыть.