– Можно, но негромко. Мы пришли, – сообщает, когда подходим к массивным дубовым дверям. – Вам туда, – распахнув их, пропускает меня вперёд.
– А вы разве не пойдёте со мной? – спрашиваю с надеждой, ощущая внезапно подступившее волнение.
– Увы, мне туда нельзя.
– Почему?
– Долго объяснять. Не задерживайтесь, идите. Время.
Киваю. Набираю воздух в лёгкие и решаюсь.
Медленно прохожу через арку и оказываюсь в обеденном зале.
Сразу же в глаза бросаются большие окна с красочными витражами и камин. В целом, всё в этом помещении выглядит также дорого и помпезно, как в предыдущих. Простор, керамогранит, высокие потолки, кованая люстра, подвешенная на цепях, тёмные кирпичные стены с тяжёлыми подсвечниками.
В центре комнаты стоит огромный стол из чёрного мрамора. По кругу симметрично расставлены массивные стулья с высокими резными спинками.
И да, Немцовы уже на месте. Взгляды присутствующих в этом зале обращены ко мне.
Они молчат. Лишь один член семьи реагирует на меня мычанием – седовласый старик в инвалидном кресле.
– Здравствуйте, – произношу я довольно тихо. Однако звучит это совершенно иначе.
– Ты опоздала, – ледяным тоном сообщает Эмма, сидящая во главе стола.
– Вроде нет.
– Вроде? – она прищуривается и поджимает губы. – Сейчас минута восьмого, – цедит сквозь зубы. – Наручные часы выдайте ей после ужина, Вольдемар, – обращается к мужчине, стоящему у окна. – И что за вид? Объяснить соизволь.
– А что? По-моему, ей подходит. Самое то для оборванки, – подаёт голос русоволосая девушка с удлинённым каре, одетая в модную белую рубашку с пышными рукавами.
– Попридержи язык, Мирослава, – спокойно отражает этот выпад Немцова. – А ты, сядь, – обращается теперь уже ко мне, – но учти, ужина ты себя собственноручно лишила.
На негнущихся ногах направляюсь к столу и из вредности присаживаюсь не на тот стул, который для меня отодвигает Вольдемар, а на другой.
– Эй! Тут, если что, занято! – шипит Мирослава, наблюдая за моими действиями. – Трэш! Нет, я реально не верю в то, что она действительно здесь!
– Мои решения не обсуждаются.
– Ты её видела вообще? Позорище какое, – пренебрежительно кривит тонкий, чуть вздёрнутый кверху носик.
– Хватит, Мира, – тихо произносит мужчина, сидящий напротив.
На меня он почему-то не смотрит. Нервно теребит салфетку, зажатую в кулаке.