Я тут же почувствовал знакомый рывок где-то внутри, и нас
закружил водоворот портала.
Закружило, завертело. Со всех сторон бил сильный ветер и
смазанные краски, как будто мы с неимоверной скоростью летели
сквозь пространство, так быстро, что мозг не успевал осознать то,
что что глаз видит. Только смазанные пятна. Меня мгновенно
замутило. Не удивительно, что как только мы прибыли, я растянулся
на земле, боясь дышать. Еще и нога сильно болела. Не успев даже
выдохнуть после приземления, я краем глаза уловил красное пятно,
приближающееся ко мне, и в тот же миг мир померк.
Руку пронзила острая боль. Я дернулся. "Что за дела, — подумал
я, — еще и рука? Хм, — я задумался, — у меня что-то еще повреждено?
Лабиринт, неуязвимый акромантул и укушенная нога... Я опять
дернулся и сразу ее почувствовал. Мерлин его подери, — подумал я, —
надо было использовать взрывное заклятие".
Лоб пронзило сильной болью.
— Одень меня, — послышался чей-то голос.
Страх начал сковывать грудь.
Я открыл слезящиеся глаза, но увидел только муть. Темно, горит
костер, много мутных фигур. Не поймешь, люди это или предметы. Где
мои очки? Видимо, где-то возле кубка. Все же падение не прошло
даром, может, и руку там повредил. Да и спина болела. Что странно,
я чувствовал себя в подвешенном состоянии, словно не лежал, а
висел. Ноги свободно двигались, а вот руками я пошевелить не
мог.
Кто-то всхлипывал и невнятно бормотал, я силился что-то
рассмотреть в этой мути, но все было бесполезно, слишком темно. Лоб
продолжал болезненно саднить, как тогда, при эпопее с
Квиреллом.
Всхлипывания не прекращались. Кто-то хмыкнул. Я увидел движение
и в том направлении на секунду что-то вспыхнуло серебряным светом,
осветив несколько фигур. Патронус? Я поежился. Вечер перестает быть
томным: самое последнее, с чем я хотел столкнуться, это
дементоры.
— Хозяин... спасибо, хозяин.
Хозяин? Я задумался. Мне был знаком этот голос. Но сейчас я не в
том состоянии, чтобы вспоминать.
Одна из фигур приближалась ко мне. И с каждым шагом боль в шраме
все усиливалась. Конечно, как только шрам начал саднить, я все
понял. Понял, но не принял. Не поверил. Не хотел верить.
Из вечерней тьмы ко мне подходил какой-то бледный... урод.
Лысый, безносый, с красноватыми глазами. Мне и так было нехорошо,
но сейчас вообще пополохело. Захотелось забиться в какую-нибудь
норку и не отсвечивать.