Он помедлил, не зная можно ли озаботить начальника Сталинской
охраны бытовыми проблемами, но в животе уже урчало невыносимо.
- Николай Сидорович, а можно чего-нибудь поесть?
- Чёрт, прости, забыл, – Власик покачал головой. – Сейчас всё
организуем.
Он вышел из кабинета, прикрыл дверь, и опёрся на неё спиной,
закрыв глаза.
«Не приведи господи, потеряется хоть один листок – хозяин в пыль
сотрёт и прав будет тысячу раз». Он глубоко вздохнул, встряхнулся,
и посмотрел на встревоженных его поведением охранников.
- Значит так, товарищи. Через этот порог не должен перейти никто
кроме меня и сами знаете кого. Сейчас я пришлю ещё двух
сотрудников, распределитесь так, чтобы не меньше трёх человек здесь
у дверей находилось постоянно. И никого, понятно? Ни членов Це Ка,
ни уборщицы, ни единой живой души кроме меня и товарища Сталина.
Вас это тоже касается. Ясно?
- Ясно, товарищ Власик, – уполномоченный ГУГБ Ковалёв, спокойно
кивнул и оглянулся на напарника, словно проверяя, насколько тот
проникся задачей.
А ещё через пятнадцать минут, люди Власика наблюдали как тот
сам, лично, тащит поднос с едой, не доверив этого дела даже сто раз
проверенной официантке из местного пищеблока. И новую пачку
импортной белоснежной английской бумаги фабрики Ватмана тоже принёс
лично, а позже сел тихо в углу, и лично пронумеровал каждый
исписанный лист, и сшил их в несколько тетрадей, опечатав личной
печатью каждую, и упаковав в папку из плотного картона, которую в
свою очередь тоже опечатал.
- Вот так вот, товарищ Белов… Он поднял усталые глаза на такого
странного паренька, и вновь подивился молчаливому одобрению в его
глазах.
- Правильно Николай Сидорович. Режим секретности есть основа для
крепкого сна у себя дома, а не на лагерной шконке. А что до
записей, так можно, наверное, сразу заказать на бумажной фабрике
пронумерованные тетради? Мне будет не очень удобно, но вам-то точно
проще так чем сшивать каждый лист.
- Это дело, – Власик кивком дал понять, что оценил заботу
Белова.
На другой день Сталин принимал самого крупного в СССР
специалиста по переработке нефти – академика Губкина. Его
прямо-таки вырвали из экспедиции в Татарии, где он искал новые
месторождения нефти, которые называл «вторым Баку».
Высокий широкоплечий мужчина с плотной шапкой светлых волос,
прямо в самолете переодетый в новый тёмный костюм и белоснежную
рубашку, он слегка робел в кабинете Сталина, но вёл себя достойно и
не заискивал, а держался уверенно и спокойно.