- Так и будем молчать? – подала голос девочка.
- Есть предложения? – Александр лежавший на мягком речном песке
повернулся в сторону Леры, внимательно окинул взглядом её по-детски
нескладную фигуру и лицо, отметив про себя, что лет через десять
девочка расцветёт и станет настоящей красавицей. Но чувств к ней не
было вообще никаких. Даже спортивного интереса.
- Ну, раньше ты был как-то поразговорчивее.
- Раньше не сейчас, – Александр вздохнул. – Но если тебе
непременно нужно что-то говорить, можешь рассказать
чего-нибудь.
- Нет, ты сегодня какой-то не такой, – Лера покачала головой. –
Тебя по голове не били?
- Нет вроде, – Александр улыбнулся. – Чуть не притопили как
котёнка, а так – всё нормально. Ты давай, иди, а я позже подойду.
Мне ещё подумать нужно. Кстати, можешь для меня порцию заначить,
чтобы не пришлось устраивать экспроприацию на кухне, и доводить
Клавсанну до инфаркта.
- До швабры её скорее доведёшь! – Фыркнула девочка, и поднялась
на ноги, – Только не влипай никуда.
- Ouimon general[4]! – Александр не
вставая отсалютовал подруге, и дождавшись когда она уйдёт, снова
перевернулся на спину и закрыл глаза.
Старик не соврал, и память предыдущего владельца тела была в
порядке, хотя и лишена всякой эмоциональной окраски.
Родители выглядевшие словно на чёрно-белом снимке, их смерть от
рук нацистов, о которой Белов узнал только от друзей семьи. Пароход
до Ленинграда, и долгих пять лет бродяжничества по городам и весям
России, всё выглядело достаточно подробно, но спокойно, и
бесцветно, будто перегоревший костёр.
Детский дом, в который попал Александр, находился на берегу
Волги в старинной усадьбе, не сохранившей имён владельцев, а лишь
затейливую монограмму на воротах. Зато сохранился большой парк, с
пересохшими ныне фонтанами, и пруд глубиной всего в метр.
Революция и гражданская война почти обошли стороной дворянское
гнездо, и когда сюда пришли новые хозяева, почти ничего не пришлось
переделывать. В правом крыле усадьбы находились комнаты
воспитанников, а в левом, жили воспитанницы. Воспитатели и
работники дома обжили два флигеля стоявших чуть в стороне, а
директор жил в главном здании, занимая комнаты, где раньше жили
хозяева особняка.
Тёзка Александра попал в этот детский дом, после облавы на
казанском вокзале. Здесь одевали, кормили, и учили и если бы не
группа юных подонков, прихвативших власть при попустительстве
воспитателей, жизнь можно было бы назвать безоблачной.