Резко вырвав ладонь из его захвата, делаю шаг назад. Шумно сглатываю и этот звук звучит так неуместно громко в наступившей между нами тишине, что я нервно умехаюсь. Оглядываюсь по сторонам, надеясь найти спасение хоть в ком-то из случайных прохожих. Однако в их взглядах читается любопытство и бестактность, и это только усиливает ощущение, что я снова одна против него как тогда.
Он не двигается, не говорит ни слова, но его решимость чувствуется даже в его неподвижности — она обволакивает, давит, и в какой-то момент я понимаю, что никуда от него не денусь. Точно не сегодня. Внутри все сжимается в тугой узел.
Я, не сказав ни слова, быстрыми шагами иду к его машине, открываю переднюю пассажирскую дверь и сажусь, стараясь не смотреть на него. Не дышать слишком глубоко, чтобы не выдать, как внутри все дрожит.
Он занимает место за рулем так же молча. Мы сидим рядом, не разговаривая, не глядя друг на друга, но пространство между нами все равно натянуто до предела. Нет никакого желания повернуть голову, потому что не хочу встретиться с его глазами. Мы оба смотрим вперед. Каждый в своих мыслях, каждый думает, как начать разговор. И у меня создается такое дурное ощущение… Его дальнейшие слова либо разрушат, сломают меня окончательно… Хотя, казалось бы, хуже быть не может... Либо станут тем, чего я жду всю жизнь, сама того не признавая.
— Как хорошо, что Айлин тебя увидела здесь, — проговаривает он хрипло, опуская боковое стекло.
То есть он даже не искал нас. То есть… Нас увидела жена его брата и сразу сообщила? Как же она узнала меня? Я не помню её лица. И… Как же больно осознавать, что наша с Богданом встреча по сути случайность. А я уже напридумывала себе, нафантазировала… Неужели я смогла поверить, что он хоть как-то вспомнил обо мне, поэтому начал интересоваться и, узнав, что у меня есть дочь, которая может быть от него, решил появиться на нашем пути и все разузнать?
Боже, Мелисса, ты вся такая же… Наивная дура, которая пытается найти в этом безжалостном человеке хоть что-то хорошее. Которая пытается оправдать его действия, которые на самом деле не заслуживают оправдания!
— То есть ты никогда сам не интересовался мной за эти годы, я верно понимаю?
Боль пронзает грудную клетку. Я перестаю дышать и наконец перевожу на него взгляд, наверняка полный боли и разочарования. Басманов смотрит перед собой. Одна его рука на руле, вторую он ставит на спинку сиденья, где я сижу и поворачивается ко мне.