Безжалостный. Вернись в мою жизнь - страница 6

Шрифт
Интервал


Мы идем к машине, Дарина весело болтает, держит меня за руку, подпрыгивает. Я слушаю вполуха, пока не чувствую на себе чужой взгляд — острый, цепкий и… будто слишком знакомый. Поднимаю голову, сразу нервно сглатываю. Дыхание сбивается.

Богдан.

Он выглядит так, будто сошел с обложки журнала — собранный, сильный, уверенный в себе, как впрочем тогда, в прошлом. Его темные волосы зачесаны назад, немного растрепаны на висках, словно только что небрежно провел рукой по ним. Четкие скулы, выразительная линия подбородка и густая аккуратная борода делают его лицо по-мужски грубым, но при этом притягательно красивым. И я опять ловлю себя на мысли, что он все такой же притягательный.

Басманов стоит в нескольких метрах, смотрит прямо на меня. Внутри меня все обрывается. Ноги будто прирастают к земле. Ни шагу сделать не могу. Сердце начинает колотиться так громко, что заглушает все вокруг. Я не в состоянии даже пошевелиться. Не могу дышать. Не могу поверить, что он здесь.

— Мама, кто этот дядя? — спрашивает дочь, дергая меня за руку. Явно заметила, как я появлюсь на него. Она буквально приводит меня в чувство. Опускаю взгляд на дочь:

— Никто, милая. Садись в машину.

Дарина послушно садится. А я… Снова смотрю на Богдана.

Он стоит передо мной — такой живой, настоящий, с тем же выражением глаз, которое я так хорошо помню. И которое когда-то было для меня целым миром. Прошло столько лет, а он будто бы не изменился, и это странное ощущение захлестывает меня с головой: я снова там, в том дне, когда он просто сказал, что нам нужно разойтись. Не объяснил ничего, не дал мне ни одной причины, ни одного шанса понять, что происходит, почему вдруг все рушится, когда, казалось бы, мы оба поняли, что сходим с ума друг без друга.

Я помню, как смотрела ему в спину, когда он уходил. Как тишина после хлопка двери резала слух. Как я сидела на полу, сжимая в руках телефон, надеясь, что он позвонит.

Он не взял трубку даже тогда, когда я хотела рассказать ему о беременности. Хотела, чтобы он знал… Чтобы понял, что ушел не просто от меня, а от большего, настоящего, чего мы оба очень хотели. Он ушел, стер все, будто я вовсе и не существовала. В этом и была самая болезненная правда — он просто перестал быть частью моей реальности. Оставил после себя только пустоту, в которую я проваливалась снова и снова, пока не научилась дышать без него.