Начальник конструкторского бюро
№1 Дирижаблестроя тов. Харабковский сообщил о новом дирижабле
следующее:
- Строящийся новый дирижабль
«ДЖ-19» будет значительно превосходить по объему «СССР – В-22».
ДЖ-19 будет иметь длину в 200 метров, ширину в 32 метра и высоту в
40 метров.
При проектировании этого корабля
нами было уделено особое внимание аэродинамическим свойствам и
тяговооружённости воздушного судна. Эту задачу мы разрешили
успешно.
Дирижабль спроектирован с
повышенным запасом прочности и особой противообледенительной
системой, позволяющий ему выполнять работу в высоких широтах при
критически низкой температуре воздуха.
Для того чтобы предоставить
пассажирам и команде в полёте наибольшие удобства, мы обращаем
исключительное внимание на тщательность отделки внутренних
помещений и их рациональной планировке.
В гондоле запроектировано 28
кают, три лаборатории, санитарный блок, салон-читальня, курительная
комната и электрокухня.
«Правда», 2 апреля 1936
года
Кремлевский кабинет освещала
единственная настольная лампа под стеклянным зеленым абажуром. В
кабинете двое. Пожилой рыжеватый человек с рябым от оспы лицом не
спеша раскуривает трубку, совсем юный блондин сидит на диване,
прихлебывая чай…
- Ты говоришь, что тебе снова надо
будет идти на войну, – произнес Сталин, гася в пепельнице спичку. –
А позволь задать тебе всего один вопрос: ты всерьез считаешь, что
самая большая польза от тебя будет именно на фронте?
- Не на фронте, – юноша слегка
покачал головой, и от этого движения в стакане чуть звякнула
ложечка. – Во вражеском тылу.
- Пусть так, товарищ Саша. Но ты
забыл ответить на мой вопрос.
После недолгой паузы Белов твердо
ответил:
- Да, товарищ Сталин. Я больше ничего
не умею. Я – хороший солдат. Не хвалясь, скажу: сейчас я, вероятно,
один из лучших солдат в мире. Если не самый лучший. Так почему вы
не хотите применить меня по назначению?
Снова недолгая пауза, коротко
всхлипывает трубка.
- Как интересно ты, товарищ Саша,
рассуждаешь: «Я больше ничего не умею». Это правда?
- Ну… Да, я знаю кое-что из
нефтехимии, но все, что я помнил, я уже рассказал. Теперь этим
занялись те, кто лучше меня разбираются в самом производстве, в
планировании, в возможностях и потребностях страны. А я уже не
нужен. И, объективно говоря, если завтра я погибну – ничего
особенно страшного не произойдет. Я честно поделился информацией,
изложил все необходимое в наставлениях, методичках, заметках… –
Сашка поставил опустевший стакан на стол и характерным движением
потер переносицу. – Вы произвели меня в члены ЦК, хотя я еще даже
не член Партии. Вы дали мне высокое звание, а зачем? Какой из меня
корпусной комиссар? Курам на смех!