А ещё я отлично слышал, что сердечко у девочки билось, как испуганная пташка, попавшая в сеть.
Она меня боялась.
Что очень правильно.
Хотя это её не спасёт.
Ведь эта девочка может оказаться носителем тьмы.
…особенно потому, что для благочестивицы она слишком долго и нагло меня рассматривает. И мне тоже захотелось на неё взглянуть.
— Насмотрелась? — вслух сказал я. Голос прозвучал хрипло, надсадно. Я распахнул глаза и, наконец, посмотрел на незнакомку.
Зверь тяжело толкнулся в груди. Потянулся, тоже впиваясь в неё взглядом.
Нет. Не девочка.
Девушка.
Слабая. Хрупкая, словно зимний побег. Но фигура уже женская, с соблазнительными изгибами, что не скроет даже этот её балахон. Золотые волосы убраны в пучок, но пара прядей выбились и обрамляют нежное лицо. Глаза голубые, как осколки льда. В общем, на вид — ну просто неземной цветок. В моей стае она очаровала бы многих. Но такие невинные на вид чаще других оказываются насквозь гнилыми.
Она смотрит на меня. И взгляд у неё дрожащий, даже отчаянный, будто перед ней не пленник, а собственная смерть… Я много раз видел такой взгляд, за миг до того, как мой меч сносил врагу голову с плеч.
Что ж, похоже, эта человечка с хорошим инстинктом. Она видит, что я прикован, но не верит глазам. Её сердце чует неладное. Страх за жизнь всегда сильнее здравого смысла. И поэтому я ждал, что эта напуганная маленькая пташка сейчас отшатнётся и в ужасе упорхнёт.
Но вместо этого она, судорожно вздохнув, повернула ключ и открыла дверь в камеру. Ступила внутрь с тем же видом, с каким безумцы бросаются с утёса — уверенные, что это единственный путь, который им остался.
Сердце у неё стучит всё быстрее — будто хочет вырваться и улететь прочь.
Её инстинкт вопит об опасности. Но пташка не улетает. Почему? Что заставляет её идти вперёд? Даже если её заставили прийти, страх за свою жизнь должен быть сильнее.
Странная человечка. Неправильная. Она вызывает во мне настороженное чувство и будто за сердцем что-то скребёт. Желудок стискивает острый голод. Но не от запаха принесённой еды, а от разлитых в воздухе вишнёвых нот. Вдруг иррационально хочется ощутить этот вкус и на языке.
Должно быть, я всё же сошёл с ума в этой проклятой темнице.
— …здравствуйте, — тем временем тихо произнесла эта напуганная пташка. — Принесла вам поесть.