Крупская, лязгая зубами о стекло,
выпила валерьянку и уставилась на секретаршу:
- Учится? А как же сотрудник ЦеКа?
Грузин уже так обнаглел, что решил цесаревича себе завести?!
Дризо только зябко передернула
плечами, икнула и неожиданно бухнула:
- А ещё у него орден Красной Звезды,
и его часто видели с оружием...
Надежда Константиновна выпучила
глаза, уронила стакан и начала задыхаться.
Вера бросилась к ней:
- Товарищ Крупская, товарищ Крупская,
что с вами?!
- Школьник? – только и смогла
выдавить из себя Надежда Константиновна. – Это – школьник?
- Да… И ещё говорят… – Вера набрала
побольше воздуха, – Лидочка вроде к нему подошла с каким-то
документом, и говорит… чуть не грохнулась в обморок, так он на неё
взглянул…
Наступила долгая пауза, прерывавшаяся
только тяжёлым дыханием Надежды Константиновны.
- И… И что же нужно этому… – Крупская
запнулась и перевела взгляд на окно. За стеклом, полускрытая
снегопадом, шумела Москва. – Этому… Такому «обычному советскому
школьнику»?
- Я… я не знаю… – Вера растерянно
развела руками.
Надежда Константиновна молчала долго.
Очень долго. Затем вдруг забарабанила пальцами по краю стола,
посмотрела на башню больших напольных часов. Стрелки показывали
пять минут девятого...
- Думаю, ему можно назначить на
завтра на девять часов. Заседание Методического совета ведь
перенесли на завтра?
Вера Соломоновна кивнула.
- Я позвоню.
К грядущей реабилитации новогодней
ёлки Александр подошёл ответственно и со всем тщанием, так как был
уверен, что это одна из многих проверок, которые ему ещё устроит
приёмный отец. Да и пора ему уже приобретать аппаратный опыт,
которого он был практически лишён в прошлой жизни. Прочитав
объективку СпецОтдела ЦК на Крупскую и её окружение, Александр
составил психологический портрет соратницы Ленина, а на основании
её публичных выступлений уточнил некоторые моменты психотипа.
Поскольку последнее время Саша каждый
день прочитывал ведущие советские газеты, он был достаточно
подкован в актуальной риторике и уже почти не сбивался в речи на
артефакты из будущего.
Когда дверь в класс открылась и в
щель просунулось широкое лицо Михаила Елистратова, преподаватель
физики – недавно пришедший в школу Матвей Петрович Бронштейн –
только вздохнул и кивнул Александру:
- Идите, Белов. И на завтра жду
вашего доклада по теме.