- Хорошо, Матвей Петрович. – Белов,
быстро сложив портфель, кивнул на прощание затосковавшим Артёму и
Василию и вышел в коридор.
- Ну?
- К девяти ждут в Наркомпросе, –
доложился Михаил.
- Чёрт! Переодеться бы… - бросил
Александр на ходу.
- Так захватил я…
- Зелёный?
- Зелёный в чистке. Черный.
- Хрен с ним, пусть будет чёрный.
Александр хмыкнул, подхватил с
вешалки пальто, не одеваясь дошёл до машины и быстро юркнул в
нагретое нутро «Бьюика»:
- Привет, Коля, – Белов пожал руку
водителя и стал быстро переодеваться, – к сроку-то успеем?
- Успеем, - Николай уверенно придавил
акселератор, и мощная машина полетела по заснеженным улицам
Москвы.
Когда машина остановилась возле
высоких дверей Наркомпроса, из салона вышел уже не ученик школы, а
молодой человек в отлично сшитом чёрном полувоенном костюме со
скромной Красной Звездой на груди и тонкой кожаной папкой в
руках.
Внизу уже клубилась толпа просителей
и посетителей наркомата, но пропускной системы как таковой не было,
и Александр, предъявив удостоверение сотрудника ЦК, прошёл в
наркомат.
В приёмную Крупской, где в очереди
уже стояло десятка полтора человек, Белов прошел без двух минут
девять и, встретившись глазами с сидевшей у дверей женщиной,
коротко кивнул головой:
- Вера Соломоновна?
Женщина подняла глаза и невольно
съежилась. Взгляд юноши, спокойный и уверенный, тем не менее,
словно приморозил её к стулу, словно оттуда на неё глянул Сам.
– Я Александр Белов. Мне назначено на
девять ноль-ноль.
Машинально Вера кивнула, не в силах
оторвать взгляд от странного светловолосого юноши в чёрном
полувоенном френче и брюках, с орденом Красной Звезды на груди.
Пронзительные синие глаза словно выворачивали душу на изнанку… –
Проходите, товарищ Белов.
И только когда подтянутый и
широкоплечий, словно кадет со старой фотографии, молодой человек
скрылся за тяжёлой дверью, обитой коричневым дермантином, Дризо
выдохнула и замерла словно мышка, глядя остановившимся взглядом в
пространство: «Вот это пионер!»
- Доброе утро, товарищ Крупская, –
Белов улыбнулся и, как только встретился взглядом с Надеждой
Константиновной, шагнул вперёд. Александр уже знал, что между ней и
Сталиным давно не было не то что любви, но даже взаимопонимания, а
лишь холодная вежливость товарищей по партии, и что часть этого
отношения она наверняка уже примеряет к нему.