Полторы минуты.
– Учитель… – и тут связки перехватило
болезненным спазмом. В груди опасно похолодело, ледяным обручем
сжимая сердце. Затем тревожно екнуло что-то в душе отмысли, что
старый архимаг, возможно, давно обрел долгожданный покой и может не
захотеть вернуться. А мгновение спустя я почувствовал, как что-то
острое на пробу царапнуло по окровавленному запястью, и прикусил
губу. – Нич!
Печать вспыхнула обжигающей болью,
заставив меня скрипнуть зубами и упрямо набычиться.
Одна минута.
– Д-друг мой… – мне потребовалось
немало времени, чтобы судорожным толчком вытолкнуть из себя эти два
коротких слова. И почти все силы, чтобы, уже погружаясь во тьму с
головой, разомкнуть обледеневшие губы и беззвучно
прошептать:
– Ты нужен мне. Прошу тебя:
вернись…
Когда я пришел в себя, в комнате было
по-прежнему темно. Все так же недвижимо лежала горка тел в углу,
неприятно холодил спину покрытый толстым слоем инея камень. И все
так же угрюмо чернел опустевший алтарь, над которым медленно
кружились в причудливом танце маленькие, кроваво-красные
снежинки…
Стоп. А почему красные?
Понятия не имею. Возможно, я просто
смотрю на мир сквозь пелену застывших на ресницах кровавых слез?
Похоже, поранился, когда неосмотрительно таращился во тьму. А она –
дама мстительная. Жадная до живого тепла. Если не сожрет, так хоть
укусит напоследок. Вон, как запястье саднит – небось, немалый кусок
оттуда отхряпала.
Не испытывая ни малейшего желания
выяснять, в чем дело, я бездумно уставился на серый потолок.
Шевелиться не хотелось, во всем теле была такая слабость, что
подняться на ноги или хотя бы сесть я просто не мог.
Все же кровопотеря оказалась
значительной, да и оба дара я сегодня истощил до предела.
Вылечиться, соответственно, был не способен. Связь с зомби и
умсаками потерял. Нича не воскресил. Оставалось только смирно
лежать, терпеливо дожидаясь, пока к телу вернется способность
двигаться, после чего со стоном подниматься, снова тащиться наверх
и утыкаться носом в расчеты, ища в них роковую ошибку, чтобы в
ближайший месяц снова рискнуть провести ритуал.
Внезапно откуда-то сбоку послышался
тихий стон и слабый скрежет, словно кто-то пытался выдвинуть из
зеркала ящик, но у него не хватило сил.
– Х-хозяин? – слабым голосом
прошептала невидимая в темноте харя. Видимо, я и ее зацепил,
вытянув силы отовсюду, откуда смог. Недаром рама уже не светится,
да и псевдожизнь в артефакте едва теплится. – Хозяин, ты
живой? Я тебя почти не чувствую!