— Я ничего такого ей не говорила. Это противоречит врачебной этике.
Неожиданно становится смешно. Хотела бы я посмотреть на лицо Смаилова, когда Регина озвучила свою просьбу. Смешинка попала мне в рот и меня начинает трясти. Закрываю лицо ладонями, потому что ну никак не получается остановиться.
— Что смешного? — цедит сквозь зубы главврач.
— Прости, просто… это очень смешно, — вытираю слезы в уголках глаз, но не могу успокоиться и задыхаясь, продолжаю. — Помнишь, мы обсуждали дело доктора Барвина, который 50 лет оплодотворял пациенток своей спермой?
— Это неудачный пример, — закипает.
— А как она себе это представляет? — чуть ли не задыхаюсь от смеха. — Чтобы ты в нашем кабинете с порнушкой рукой поработал, или переспал с ней? Потому что она-то дама видная. Я бы даже сказала секси. Хотя не в твоем вкусе, конечно. Ты же любишь хрупкий японский фарфор, да?
И здесь я, кажется, перегнула палку, потому что Арлан слишком резко поворачивает кресло к себе, берет меня за локоть и поднимает.
Все, кина не будет. Электричество кончилось.
Прижав к твердой и горячей, как раскаленное железо, груди, главный врач вновь заглядывает в глаза и тяжело дышит. Ноздри угрожающе раздуваются, челюсть сжата. Кажется, одно неосторожное движение и что-то хрустнет. Мне уже не до смеха.
— Я не пойму, это тактика такая? Ты меня вывести хочешь?
— Какого ты высокого о себе мнения. Да сдался ты мне. Субординацию соблюдай, а то правда заявлю о харрасменте. Не переходи границы.
Хотя какие границы могут быть между бывшими любовниками, которые собирались пожениться, а потом все полетело в пропасть?
— Я не перехожу, — пальцы впиваются в чувствительную кожу. Неужели не боится оставить следы?
— Переходишь, — голос предательски дрогнул.
— Границу я перейду тогда, когда тебя поцелую, — угрожает, тяжелый взгляд вновь съезжает с глаз на губы.
— Никогда я тебе не дам…
Хочу сказать “себя поцеловать”, но слова просто тонут в бушующем море, потому что он все-таки целует меня, вкладывая в это слияние всю свою злость.
Это - поцелуй-наказание, поцелуй - откровение, поцелуй на стыке гнева и страсти.
Сердце беснуется, бьется в клетке как раненая птица.
Сначала я сопротивляюсь, колочу его по плечу, но сильная ладонь ложится на шею, скользит вверх и тонет в волосах. Пальцы зарываются в локоны, другая его рука обвивает талию, когда Арлан понимает, что я перестаю бороться и отвечаю.