Молча беру папку и подаю Градову.
— Это всё, спасибо, — кивает он мне, зарываясь в свою папку. Возвращаюсь на кухню, продолжая нарезать сладкий перец и ловить дзен. — Анастасия! — раздается голос Градова ровно, мать его, через пять минут. Кидаю нож, уже не стесняясь звона, снова иду в кабинет. — Анастасия, мне нужна еще вон та красная папка, — снова указывает мне на шкаф. Сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. — А синюю поставьте на место.
Забираю синюю папку, подаю господину красную.
Ухожу, продолжая готовить.
— Анастасия!
Да вашу же… Дальше в моей голове только нецензурная брань. Еще пару дней, и начну ругаться матом вслух.
Я уже ненавижу свое имя, произнесенное Градовым.
— Да, Роман Андреевич, — снова заглядываю в кабинет, стараясь не сорваться.
— Принеси мне кофе. И не ту бурду, что ты подавала мне утром. В кофемашине есть программа с двойным эспрессо, — выдает он мне. А я мысленно уже выливаю ему этот кофе в лицо. — И без сахара.
«Я абсолютно спокойна, меня ничего не может вывести из равновесия», — повторяю про себя, пока делаю этому Гадову его кофе.
Через пять минут ставлю чашку на стол Градова.
— Спасибо, — благодарит он и пробует кофе. Морщится. — Это не двойной эспрессо, а американо. Вы нажали не ту кнопку, Анастасия.
А вот если убить человека за то, что он был невыносимым, душным и вредным, это будет являться смягчающим обстоятельством?
— Я нажала ту кнопку, как вы просили, — настаиваю я, уже не пытаясь скрыть раздражение в голосе.
— Очевидно, что нет. Ладно, я выпью этот кофе, но в следующий раз будьте внимательнее, Анастасия, — выдаёт он мне.
Молча ухожу. Начинаю нарезать лук. Я уже забыла, что вообще готовлю. Но какая разница, если мне все равно не дают этого сделать.
— Анастасия!
Закрываю глаза, глубоко вдыхаю. Очень глубоко. Выдыхаю.
— Да, Роман Андреевич.
— Вы не видели мои вторые очки?
— Вот они, на вашем столе, за ноутбуком, — указываю я.
Он сейчас издевается. Не мог осмотреть стол внимательнее?
— А, действительно. Ну раз вы уже здесь, переставьте лампу, она создает блики на экране.
Молча переставляю, мысленно роняя эту самую лампу на его больную ногу.
— Нет, так слишком темно. Верните лампу на место, просто поставьте немного правее.
А-а-а-а-а-а!
Молча ставлю лампу на место. И молча ухожу, не дожидаясь его благодарностей. А их не следует.