— Простите, — нахмурилась Алиса. — Но почему? Врач вашего уровня...
— Возможно, доктор Веллиос предлагает воспользоваться благотворительным фондом, — подсказал оборотень, прекрасно понимая, что ради своей пары Константин сделает в буквальном смысле все. Как и он сам сделает все ради своей собственной пары. К примеру, организует встречу с врачом для ее младшей сестры.
— Это не благотворительность. Это решение. Моё. Я делаю то, что считаю необходимым, — Высший вампир не улыбнулся, но в голосе прозвучала странная, почти нежная тень усталой иронии.
Радомир медленно кивнул, показывая, что прекрасно понимает его состояние.
— Если сестре понадобится моя помощь? Я могу находиться рядом? — спросила Алиса.
— Конечно, присутствие родных не возбраняется. И ваша сестра будет чувствовать поддержку, — заверил Константин. — Но пока — главное: не тревожьте её вопросами. Не говорите о шансах. Не питайте лишних ожиданий. Дайте ей просто… быть.
— Быть? — переспросила Алиса тихо. — Хорошо. Спасибо, — прошептала она.
Константин медленно выпрямился в кресле, его голос оставался спокойным, но чуть замедлился.
— В клинике действуют определённые правила, — произнёс он, глядя мимо, сквозь собеседников. — Пациент не должен ощущать давление. Ни медицинского, ни эмоционального. Мы наблюдаем, анализируем — не вмешиваемся без необходимости.
Он замолчал.
Нечто едва уловимое изменилось. Не в комнате — в нём. Будто свет, озарявший изнутри, стал тускнеть.
— Контакты с внешним миром ограничены. Не изолированы, — добавил он, словно по инерции. — Но ограничены. Минимум раздражителей. Максимум покоя. Только положительные эмоции.
Он почувствовал, как сердце стало работать иначе. Хаотично, с перебоями. Промежутки между ударами увеличились. Сами удары потеряли силу.
Уйдя, Лея забрала с собой жизнь.
Константин вдруг ощутил, как тяжелеет тело. Движения стали медленнее, его плечи вновь стали неподвижны, взгляд сосредоточенным, непроницаемым.
Он снова был собой.
Тем, кем привык быть веками.
До.
— Любые изменения в её состоянии будут фиксироваться. Мы не пропустим ни одного сигнала, — продолжил он почти механически. — Все данные будут сохранены.
Он слышал свои слова, словно издалека. Говорил привычно, чётко. Но уже не чувствовал. Не так, как минуту назад. Не с той внутренней дрожью.